Поэзия и проза Древнего Востока
Шрифт:
Наследник осведомился у него;
– Не поразил ли какой недуг учителя Тяня?
Цзин Кэ ответил:
– Пред тем как послать Цзин Кэ в Янь, он сказал, что вы просили его не разглашать государеву тайну, выказав тем свое недоверие, а это позор для достойного мужа. Потому в моем присутствии он, заглотив язык, умер.
Наследник был испуган, он посерел в лице, а затем, всхлипывая и рыдая, залился слезами:
– Так ведь Дань хотел только предостеречь учителя. Разве мог он усомниться в нем? А ныне, когда наставник покончил с собой, Даню остается одно – самому покинуть сей мир.
Наследник долго потом пребывал в беспамятстве, был сумрачеп и темен.
Однажды наследник устроил пир, на который пригласил и Цзин Кэ. Когда все изрядно охмелели, Дань поднялся, чтобы самолично поднести ему чашу. Тогда храбрейший муж по имени Ся Фу выступил вперед и обратился к Цзин Кэ с таким словом:
– Известно, что с тем, кто не обрел доброй славы на родине, нечего толковать о высоких деяниях, равно как, не зная об умении коня мчать колесницу, нельзя судить, хорош он или же плох. Вот я и спрашиваю: какую службу может исполнять у нашего принца Цзин Кэ, ныне издалека прибывший к нам? – Так Ся Фу хотел исподтишка задеть Цзин Кэ.
Тот ответил:
– Мужа редкостных в мире достоинств не всегда годится равнять с жителями его родной деревни. Коня, по всем статьям равного тысячеверстому скакуну, не следует впрягать в колесницу. Так, в древности Люй-ван [480] , покуда резал скот и удил рыбу, был презреннейшим человеком в Поднебесной. Лишь повстречав Вэнь-вана, он сделался наставником в царстве Чжоу. Жеребец быстроногий, когда возит соль,– бездарнейшая кляча. Но заметь его конюший Бо Лэ, и он обернется тысячеверстым скакуном. Вряд ли это справедливо – судить о доблести мужа по славе, какую стяжал он у себя в деревне, столь же. неверно судить о достоинствах коня по тому, возил ли он прежде колесницу.
480
(букв.: «Люйский князь») – титул Цзян Цзы-я, первого советника Вэнь-вана, основателя династии Чжоу. По преданию, Вэнь-вану, который стремился навести порядок в Поднебесной, мучительно не хватало человека, который стал бы его ближайшим советником во всех государственных и военных делах. Однажды во сне ему явился небесный правитель и, указав на стоявшего за его спиной старика, сказал князю, что дарит ему наставника. Вскоре во время охоты Вэнь-ван в лесу у зеленого омута увидел старика, спокойно удившего рыбу. Это и был человек, виденный во сне. И он сделал его своим первым советником. По другой версии, Цзян Цзы-я был беден и не имел никаких средств к существованию. Поэтому жена выгнала его из дому, и он начал торговать мясом. Мясо часто портилось, и никто не хотел покупать его. Уже будучи стариком, Цзян встретил Вэнь-вана, который оценил его способности
Тогда Ся Фу опять спросил гостя, как тот намеревается служить принцу. И Цзин Кэ поведал им о своих упованиях. Он сказал:
– Хочу, чтобы царство Янь пошло по стопам князя Чжао Гуна [481] , хочу, чтобы усластились плоды дикой яблони, под сенью которой каждый некогда совершенствовался в добронравии. Заветное мое желание, чтобы вместе с тремя князьями древности [482] называли и четвертого мудрого князя, чтобы шестой властитель прибавился к прославленным пяти [483] . Как вы находите мои помыслы? – спросил он присутствующих.
481
младший брат чжоуского государя У-вана (правил в XII в. до н. э.), которому был пожалован удел Янь. Объезжая подвластные ему земли, Чжао-гун разбирал тяжбы под сенью дикой яблони. После его смерти люди, помня его справедливый суд, заботливо оберегали те деревья н сложили песню о сладкой яблоньке-дичке, воспевая мудрого правителя
482
Имеются в виду три правителя древнейших династий Ся, Инь и Чжоу
483
Пять «гегемонов»: Хуань из царства Ци, Сян из царства Сун, Вэнь из царства Цзинь, My из царства Цинь и Чжуан из царства Чу
И все стали восхвалять таланты Цзин Кэ. И пока не кончился пир, никто не смел его задеть. Наследник же был счастлив, радуясь, что теперь, когда ему служит такой человек, как Цзин Кэ, ему более не посмеет наносить обиды царство Цинь.
Два дня спустя наследник вместе с Цзин Кэ прогуливался по Восточному дворцу. Подойдя к пруду, они залюбовались прекрасным видом. Цзин Кэ подобрал осколок черепицы и бросил в жабу. Наследник тотчас приказал слуге поднести Цзин Кэ блюдо, полное золота, и Цзин Кэ принялся кидать в лягушек золотыми слитками заместо черепицы. Когда они кончились, ему поднесли еще одно блюдо. Но Цзин Кэ оставил развлечение, пояснив наследнику поступок свой так:
– Я перестал кидать не оттого, что опасаюсь, будто вам жаль своего золота, а просто рука устала.
Затем оба воссели в колесницу, запряженную тысячеверстым скакуном, и отправились на прогулку. Цзин Кэ сказал:
– У этого скакуна, как я слышал, на диво вкусная печень.
Принц тотчас велел заколоть коня и поднести его печень Цзин Кэ.
Некоторое время спустя полководец Фань из Цинь совершил проступок, и циньский князь его повсюду разыскивал. Фань предпочел искать убежища у наследника Даня. Наследник в его честь устроил пир в башне Хуаян. Посреди общего веселья принц велел позвать некую красавицу, которая славилась игрою на цитре. Цзин Кэ похвалил ее:
– Какая искусница!
Наследник тотчас предложил ему ее в подарок Тот возразил:
– Но мне нравятся только ее руки.
Тогда принц отрубил у красавицы руки и, положив их на яшмовое блюдо, почтительнейше поднес Цзин Кэ.
Принц обычно вкушал пищу с Цзин Кэ за одним столом и спал с ним на одном ложе.
Как-то несколько дней спустя Цзии Кэ словно бы невзначай сказал принцу:
– Вот уж три года, как Цзин Кэ находится подле вас. Все это время принц был ко мне милостив: дал золота, чтобы кидать в лягушек, потчевал печенью тысячеверстого скакуна, не пожалел даже искусных рук своей наложницы и поднес их на яшмовом блюде. Когда простой человек встречается с подобною щедростью, достоинства его от радости умножаются, на целый, как говорится, аршин и еще на вершок, и он уж готов преданно служить господину, словно бы конь или пес. Находясь пыне подле принца, Цзин Кэ нередко слышит рассказы о примерной верности павших героев. Но вот выходит, что смерть одного из них – весомей горы Тайшань [484] , а смерть иного – легче лебяжьего пуха. Спрашивается, ради чего они гибли. Быть может, наследник осчастливит меня разъяснением?
484
находится в нынешней провинции Шаньдун, одна из пяти священных и самых высоких гор древнего Китая
В знак почтительного внимания к Цзин Кэ, державшему речь, Дань оправил полу своего платья и с ликом задумчивым и важным сказал ему:
– Некогда Дань жил при Циньском дворе, и тамошний князь не соблюдал при встречах с ним положенных обрядов. Даню стыдно жить с ним на одном свете. Цзин Кэ же не почитает Даня недостойным, он одарил своим присутствием малое наше владение. Дань хотел бы вверить Цзин Кэ алтарь духов-покровителей царства, однако не знает, что он ответит на это.
Цзин Кэ ответил:
– Сейчас в Поднебесной нет царства сильнее, чем Цинь. Вы не настолько сильны, чтобы вас уважали и боялись правители соседних царств, кроме того, они и не согласятся служить делу наследника. Даже если Дань поведет против Цинь всех своих подданных, это будет все равно, что послать стадо баранов на волка или как если бы стая волков кинулась в погоню за тигром.
Наследник в ответ сказал:
– Поистине много уж лет меня снедает эта забота, но и по сию пору не знаю, что придумать.
Тогда Цзин Кэ предложил:
– Фань Юй-ци виноват перед Цинь, и циньский князь желает поимки Фаня. Циньский же князь с вожделеньем взирает на дуканские земли. Будь у нас голова Фань Юй-ци, а к ней – чертеж дуканских земель, задуманное претворится.
Наследник сказал:
– Если дело наше закончится успешно, готов подарить вам царство Янь целиком. Это лишь усладило бы мое сердце. Но полководец Фань бежал ко мне от беды, и выдачи его не стерпит сердце Даня.
Цзин Кэ в ответ промолчал.
С той поры минуло пять лун, и наследник уже стал побаиваться, как бы Цзин Кэ не изменил своему намерению. Однажды он сказал ему: