Поэзия

Бо Ли

И капли жестокой белой росы

Покрыли осенний сад.

Стихи о большой плотине

Плотина

Возле города Санъяна

Там светлая

Проносится река.

Весна. А все ж

Глаза мои туманны,

Когда гляжу

На юг, на облака.

И ветер

Оказался бессердечным:

Рассеял

Все мечты мои и сны.

И нет того,

Кого люблю навечно,

И писем нет

Из дальней стороны.

Весенние

думы

У вас еще зеленеют едва

Побеги юной травы,

А у нас уже тополь ветви склонил,

Тяжелые от листвы.

Когда ты подумаешь, государь,

О дальнем ко мне пути,

У меня, наверное, в этот день

Разорвется сердце в груди.

Весенний ветер я не зову

Он не знаком со мной,

Зачем же в ночи проникает он

Под газовый полог мой?

Ночной крик ворона

Опять прокаркал

Черный ворон тут

В ветвях он хочет

Отыскать приют.

Вдова склонилась

Над станком своим

Там синий шелк

Струится, словно дым.

Она вздыхает

И глядит во тьму:

Опять одной

Ей ночевать в дому.

Песня обиженной красавицы

Узнав о том, что одна из наложниц императора в

Чанъане была отпущена из дворца и выдана замуж за

простого человека, один мой друг просил меня написать от

лица этой женщины "Песню обиженной красавицы".

Когда я входила в ханьский дворец,

Мне было пятнадцать лет

И молодое мое лицо

Сияло, как маков цвет.

И восхищался мной государь

Яшмовой красотой,

Когда я прислуживала ему

За ширмою золотой.

Когда я сбрасывала в ночи

Пену одежд своих,

Он обнимал меня, государь,

Словно весенний вихрь.

И разве могла я думать тогда

О женщине Чжао Фэй-янь?

Но ненависть вместо любви пришла,

И ласку сменила брань.

И стала так глубока печаль,

Так горести велики,

Что, словно в заморозки траву,

Иней покрыл виски.

И ясное утро такое пришло,

Когда опустилась мгла,

И стали немыслимо тяжелы

Мирские мои дела.

И драгоценную шубу свою

Обменяла я на вино,

И с одежды спорола драконов я,

И было мне все равно.

О душевном холоде и тоске

Говорить невозможно мне

Для тебя, государь, я лютню беру

И пою в ночной тишине.

Но разрывается грудь моя,

За струною рвется струна.

И душа болит, и сердце болит

В смятенье живу одна.

Тоска у яшмовых ступеней

Ступени из яшмы

Давно от росы холодны.

Как влажен чулок мой!

Как осени ночи длинны!

Вернувшись домой,

Опускаю я полог хрустальный

И вижу - сквозь полог

Сияние бледной луны.

Горечь

Цветку подобна новая жена,

Хотя бы и достойная любви.

Я - старая - на яшму похожу

И не скрываю помыслы свои.

Цветок непостоянен. Непрочна

Его любви блистающая нить.

Но яшмовое сердце никогда

Не сможет разлюбить иль изменить.

И я была когда-то молодой,

Но, постаревшая, живу одна.

А ты увидишь: время пролетит

И станет старой новая жена.

Не забывай же о царице Чэнь,

Той, что была любимою женой,

Ее покои в Золотом дворце

Покрыты паутиною седой.

Печаль

За яшмовою шторою

Одна

Красавица

Томится у окна.

Я вижу влажный блеск

В очах печальных

Кто ведает,

О ком грустит она?

Чанганьские мотивы

I

Еще не носила прически я

Играла я у ворот.

И рвала цветы у себя в саду,

Смотрела, как сад цветет.

На палочке мой муженек верхом

Скакал, не жалея сил,

Он в гости ко мне приезжал тогда

И сливы мне приносил.

Мы были детьми в деревне Чангань,

Не знающими труда.

И, вместе играя по целым дням,

Не ссорились никогда.

II

Он стал моим мужем, - а было мне

Четырнадцать лет тогда,

И я отворачивала лицо,

Пылавшее от стыда.

Я отворачивала лицо,

Пряча его во тьму,

Тысячу раз он звал меня,

Но я не пришла к нему.

Я расправила брови в пятнадцать лет,

Забыла про детский страх

Впервые подумав: хочу делить

С тобой и пепел, и прах.

Да буду я вечно хранить завет

"Обнимающего устой",

И да не допустит меня судьба

На башне стоять одной!

Шестнадцать лет мне теперь - и ты

Уехал на долгий срок,

Далеко, туда, где в ущелье Цюйтан

Кипит между скал поток.

Тебе не подняться вверх по Янцзы

Даже к пятой луне.

И только тоскливый вой обезьян

Слышишь ты в тишине.

III

У нашего дома твоих следов

Давно уже не видать,

Они зеленым мхом поросли

Появятся ли опять?

Густо разросся зеленый мох

И след закрывает твой.