Поганое поле. Возвращение
Шрифт:
— А потом?
— А потом проиграл в дуэли, — вздохнул Викентий.
— Так проигравшего не обязательно убивают?
— Не обязательно. Это ж людей не напасешься! Но иногда бывает, что и насмерть дерутся.
— Недолго, видать, советники сидят у власти?
— Недолго. Но это ж хорошо. Власть, как и вода, должна меняться. Иначе застоится и завоняет. И община ослабеет.
Я фыркнул. Магическая, мать ее, демократия! И в чем подвох?
— Совет-то лишь в военное время нами управляет, — добавил Викентий. — Ты этого еще не забывай. Отщепенцы не любят
— Анархия, значит, у вас…
К нам галопом неслись три всадника — патруль. Вероятно, Викентий остановился не просто так, видами полюбоваться, а ждал патруля. Он поехал к ним навстречу, а к моему окну приблизилась Кира. Она внимательно и немного тоскливо оглядывала походные шатры и блеюще-мычащую скотину.
— Как думаешь, Олесь, у них есть библиотека? — без надежды спросила она.
— Разве что небольшая, — уклончиво ответил я. — Они кочуют, а кочевникам книги с собой таскать — лишний гемор.
Кира скривилась, дернула головой, откидывая неровную челку.
Я вполне разделял ее чувства. Отщепенцы — это кочевники-скотоводы, помешанные на магии. Что мы у них забыли?
— Останемся у них ненадолго, — сказал я. — Если ты не против. У них занятная магия.
— Планируешь научиться?
— Да. Ее надо перенять. Кажется, я понял, куда мне двигаться. Раньше я хотел вернуться домой, потом выяснилось, что дома у меня нет. А теперь я неожиданно понял свою цель: стать сильным магом и вернуть Витьку. Как только научусь Ведам Форм, поедем в Республику Росс. Ты со мной, Кира?
Она пожала плечами.
— Только обещай, что не будешь долго учиться.
— Обещаю, о моя наложница! — хихикнул я. Юмор иногда у меня проявлялся удивительно не к месту.
Кира отвернулась и отъехала.
А я подумал:
“Моя цель: собрать все допарты, какие только попадут в поле зрения и какие выдержит мой СКН. Проапгрейдюсь по самую маковку. Найду Витьку. А дальше будем жить-поживать. В Поганом поле лучше быть сильным магом, чем слабым человеком”.
Глава 2. "Если б я был Гришан…"
Я не вылезал из кабины, пока патруль о чем-то перетирал с Викентием. Затем патрульные подскакали к нам, но без агрессивных телодвижений.
— Хайло! — сказал я, высунувшись из окна.
— Хайло, — отозвались они.
От них тянуло потоком волшбы — сканировали меня, наверное. Их радар наткнулся на мой собранный в хвост “экран”, и Отщепенцы переглянулись. Развернувшись и крикнув “Хурр!”, они поскакали назад, к реке, на берегу которой раскинулось становище. Досматривать машину не стали, а зря: оружия там хватало. Видимо, Отщепенцы не особо страшатся оружия, им важнее способности самого ведуна.
Викентий махнул нам рукой, чтобы следовали на патрулем, и помчал к реке.
Я включил двигатели и нажал на акселератор. Индикатор чудо-батареи привычно показал сто процентов зарядки. Мусоровоз покатил вниз
Вблизи становища проявились разнообразные сельские звуки: блеяние, мычание, ржание, кукареканье, кряканье и гоготание. Загоны для скота и курятники располагались на отдалении, но запах оттуда долетал крепкий. Как ни странно, отвращения он не вызывал.
Между шатрами из какой-то плотной бесцветной ткани ходили люди — на вид обычные. Одеты все были в просторные штаны, удобные для верховой езды, рубахи, сапожки из мягкой кожи. Некоторые мужчины и женщины носили платки на манер пиратов Карибского моря. Сначала мне показалось, что у многих слишком темная для загара кожа, и решил, что здесь много мулатов вроде Франсуа, но ошибся. Правда несильно. Мулаты здесь были, так же как и азиаты и лица кавказской национальности, но смуглость объяснялась и густым узором тату прямо на лицах, руках и всех открытых участках кожи.
Не все были татуированы — я приметил людей с девственно чистой кожей.
Проводив меня до становища, патруль без лишних слов умчался назад, а Викентий остался. Я “припарковал” мусоровоз на просторном пустыре между загоном для коз и большим шатром с длинной коновязью.
Я вылез наконец из душной, несмотря на распахнутые окна, кабины и чуть не наступил на “бомбу”. Землю усеивало конское говно. Здесь его было выше крыши, а уборкой пустыря Отщепенцы себя не утруждали.
К моему недоумению, мусоровоз ажиотажа не вызвал. Я думал, что вокруг образуется толпа любопытных туземцев, которые будут щупать машину, тыкать пальцами в колеса и ковыряться во всех щелях. Но ничего подобного не случилось. Нас с Кирой будто игнорировали — бросали короткий взгляд и шли себе дальше по своим делам. В походках Отщепенцев и Отщепенок чувствовались кошачья грация и ленивая расслабленность. Этакий гордый народец, знающий себе цену.
Дети вели себя более раскованно и естественно, но тоже не приближались и подолгу не пялились.
Нетатуированные личности просто так не гуляли. Они трудились. Таскали корзины, мешки, мыли в корытах на деревянных козлах посуду и стирали белье. В общем, вкалывали. А татуированные прохлаждались. Максимум, что они делали, насколько я понял, это ухаживали за лошадьми.
Я и без СКН догадался, что татуированные — ведуны, а люди с чистой кожей — наложники и наложницы, прислуга и логистика. Одним словом, маглы.
Интересно, а как я выгляжу в их глазах? У меня нет ни одного самого задрипанного тату, но мое “ведунство” они чуют.
В одежде тоже бросилась в глаза одна особенность. Отщепенцы-ведуны одевались почти одинаково, без различий на пол, в шаровары и рубахи из тонкой ткани. Цвет был разный, но в целом не слишком яркий, пастельных тонов. Рубахи иногда заправлены за широкий пояс (как у меня), иногда висят навыпуск. И мужики, и бабы иногда носят серьги, причем не только в ушах, но и носу. Волосы у всех одинаково длинные, заплетенные в косы.