Поганое поле. Возвращение
Шрифт:
Отличия в прикидах все же были, но сразу их было не заметить. Женщины часто укладывали косы вокруг головы или сворачивали их в хитрые петли и не выбривали виски. Ну и бород, само собой, не носили. Зато носили бусы из ярких камешков, браслеты на руках и ногах и прочую бижутерию. Я был бы не прочь рассмотреть эти браслеты вблизи: нет ли на них Знаков…
Маглы же одевались иначе — более привычно для меня. Женщины красовались в сарафанах, платьях и юбках, мужики — в более узких штанах и рубахах, как правило, без рукавов. Наверное, маглам ездить верхом
М-да, сословное неравноправие и здесь…
Зной шел на убыль, вечерело, солнце раскаленным подрагивающим в струях марева шаром заходило за сверкающий изгиб реки ниже по течению.
Кира спешилась и мрачно отмахивалась рукой от атаковавших ее мух. Ко мне они тоже лезли. Где скотина, там и мухи, слепни и оводы.
— Вот тот шатер — Гришана, — пояснил Викентий, пока я тщательно запирал машину. — Он теперь твой.
Я поглядел на большой, вытянутый вширь шатер из неприглядной зеленоватой ткани. Сбоку к нему притулилась палатка поменьше; кажется, между большим и малым шатрами был проход. Своего рода двухкомнатная квартира. Таких шатров в становище, судя по всему, было много, поэтому Гришана нельзя было назвать ни особо богатым, ни бедным. Или же все Отщепенцы жили примерно одинаково, не возвышаясь друг над другом.
Перед занавешенным входом в шатер стояли столики с посудой и солнечная печь, похожая на спутниковую антенну с зеркальной внутренней поверхностью с казаном вместо облучателя. Рефлектор собирал световую энергию и фокусировал на казане — готовь, что хочешь, и никакого костра не надо. В здешних краях недостатка в солнце не бывает.
Викентий уверенно пошел к шатру, и я последовал за ним. Кира идти не спешила, освобождала лошадей от уздечек, стреноживала ноги, гладила по шее.
Подойдя к солярной печи, я наклонился и прочитал на внешней стороне мелкую надпись: “Сделано в Республике Росс”.
Ничего удивительного. Не сами же дикие дотракийцы соорудили этот гаджет! За всеми мало-мальски сложными техническими штуками в этом мире стоит загадочная Республика Росс. Ну, или один чокнутый ученый с манией величия.
Из шатра выглянул мальчишка лет восьми и тут же пропал. Спустя пару секунд вышли две молодые женщины в просторных, скрывающих фигуры, сарафанах. Одна — смуглая азиатка с детским личиком и миндалевидными глазами. Другая — блондинка-европейка со светлыми, почти незаметными, бровями. Обе без признаков макияжа и без татух. Женщины глянули на нас исподлобья и дружно опустили глаза. Пацан выглядывал между ними, но не высовывался.
— Это твои наложницы, — сообщил Викентий, хотя я и так это понял.
Я перехватил взгляд азиатки, брошенный на кривой клинок Гришана, заткнутый за мой пояс. Викентий сказал что-то женщинам очень быстро на южном наречии. Что-то вроде: “Григорий закричинился, латере с йиим буде новий пано”.
Закричинился — это закручинился? Здесь так говорят, когда человек выбивает кинжалом себе мозг через глазницу?
Неважно. Главное, записывать на нейрочип
Если Викентий и поведал наложницам о смене хозяина, то реакция была более чем сдержанной. У азиатки дрогнули брови, а блондинка чуть вытянула губы — и только.
— Пано! — хором, словно тренировались до этого, сказали они, обращаясь явно ко мне.
Я моргнул. В первый миг почудилось, что они назвали меня по фамилии — Панов. Но это было невозможно. Скорее всего слово значило “господин”.
А потом азиатка добавила, повернувшись к Викентию, но не поднимая глаз:
— Могу ас логос задавать?
— Задай, Азалия, — разрешил Викентий, добродушно глядя на нее с высоты своих двух метров.
— Ас мыслию, счо Григорий в ведовской ратьбе пал?
Я перевел взгляд с Азалии на блондинку и успел заметить, как она с интересом смотрит на меня. Поняв, что поймана с поличным, она снова опустила глазки, а уголок губ подняла. Она со мной уже кокетничает!
— Пал, — подтвердил Викентий без малейшей грусти. — Се была ратьба знатная и честная. Ви с Франсуа сами зрили. Допреж у йии Григорий был, латере — се новый ведун.
“Латере” — это “позже”, отметил я про себя, записывая лексику на СКН. От английского “later”, поди, происходит. Тут англицизмов видимо-невидимо. А “ви” — это вовсе не “вы”, как может показаться, а “we” — мы.
— Олесь, — представился я.
Мои новые наложницы синхронно поклонились. Хором повторили:
— Пано!
Я оглянулся на Киру — она поила лошадей у корыта с водой. На нас не смотрела, но что-то подсказывало, что за миг до того, как я обернулся, она прямо-таки сверлила нас взглядом. Хотя, возможно, это мои фантазии.
— Азалия, — назвалась азиатка. Это я уже знал.
— Катерина, — пролепетала блонди.
Няшками-милашками они притворялись профессионально. Я это чуял почти что без магии, и мне нравилось.
Наложницы снова заговорили хором:
— Благожелаем ви пану Олесю процветания и мощи ведовской и счоб с виим дюже полезно живился.
Тут я не совсем врубился и вопросительно глянул на Викентия. Тот пояснил:
— Так им положено говорить, наложницам-то. Желают тебе процветания, силы ведовской и чтобы с ними хорошо обращался.
— Я и не собирался их обижать! Гришан с ними плохо обращался, что ли?
Азалия и Катерина заметно вздрогнули при звуки имени Гришана. Или мастерски притворились, что испугались.
— Гришан когда не в духе был, громил все и всех подряд, — неохотно протянул Викентий.
Я откашлялся и обратился к наложницам, задействовав СКН с записанной лексикой:
— Ас с йиим жититься стану дюже полезно.
(“Я с вами обращаться буду очень хорошо”.)
Девушки заулыбались, но улыбки были немного дежурными, как у вышколенных официанток или администраторов гостиниц на ресепшене. Возможно, их тяжелый опыт подсказывал, что верить мужикам-Отщепенцам не стоит. Мне сразу захотелось доказать обратное, хотя я и не планировал задерживаться.