Поглощение
Шрифт:
— А что? Как я уже сказала, меня зовут Яна Штейн. Пришла из Котласа. Там у нас на консервном заводе лагерь выживших. Мы называем его «Последняя надежда». Спасла вас, потому что слышала ваш разговор с этими недоумками. Они явно не в себе, бред какой-то несут.
— Отчего же. По-моему, все логично, — вставил Дима.
Ярослав бросил на него встревоженный взгляд.
— Подожди, Дим. Об этом потом, — сказал он и повернулся к девушке. — Продолжай.
Яна, моргнув, загнанно посмотрела на Ярослава.
— А что продолжай? Я все рассказала.
Броднин сузил глаза и пристально взглянул на девушку. Та передернула плечами. Ярослав откинулся назад.
— Давай по порядку. Что за лагерь? Почему ты из него ушла? Как очутилась в полицейском отделении? Что-то картина у меня не складывается.
Девушка насупилась и опустила голову.
— Я не обязана перед вами отчитываться. И вообще я вас спасла, а вы мне даже спасибо не сказали.
Мистер Перрилорд и Кольцов подняли брови.
— Кроме вас, конечно, — посмотрев на них, уточнила девушка. — Вы мне вот вообще про себя ничего не рассказали. Имена только назвали и все.
Броднин, откусив мясо с ножа и медленно жуя, продолжил давить девушку глазами в ожидании ответа. Та обреченно вздохнула.
— Ну, хорошо. Когда все началось, директор Котласского консервного завода, Давыдов Иван Сергеевич, организовал на заводе оборонительный пункт.
Мистер Перрилорд улыбнулся.
— Это ты, милая, очень издалека начала.
— Так и надо. Продолжай, — прервал Ярослав.
Штейн кивнула.
— На заводе собирались люди, а оттуда их увозили военные. Но в один день они так и не приехали. Мы остались один на один с ужасом, что творился вокруг.
Девушка вздрогнула и тяжело вздохнула.
— Около года мы отражали атаки этих существ, а потом они ушли. Нет, появлялись, конечно, еще, но редко и маленькими группами. Раз или два в год, не больше. Иван Сергеевич переселил всех в главный корпус рядом со складом готовой продукции. Организовали дежурство, чтобы люди не полезли и не растащили все. Там, конечно, очень много, но кто знал, сколько нам так оставаться? Мы решили растягивать по максимуму.
Девушка достала из портфеля бутылку воды и немного отпила.
— Как только почувствовали относительную безопасность, внутри лагеря сволочи завелись. Любители тюремной романтики. Костя «Пират» у них главным стал. Он зэк бывший и откровенный подонок. Ну и они начали порядки свои блатные наводить. Ивану Сергеевичу это, естественно, не понравилось. Он быстро мужчин собрал, и они выперли эту падаль за забор. Только они, сволочи, не ушли. В городе остались и стабильно раз в несколько месяцев пытаются обратно отвоевать лагерь. До сих пор. И, главное, найти их не удается. Они как монголы дикие, налетают, грабят и улетают. Иногда женщин или девушек уводят.
Ярослав наклонился вперед, облокотившись на столик.
— Сколько их?
Яна пожала плечами.
— Человек тридцать, может. Я не знаю.
Она опустила глаза в пол. В будке застыла тишина. Было слышно только, как потрескивал на двери факел. Ярослав посмотрел на мистера Перрилорода и Кольцова. Те кивнули. Броднину тоже показалось, что история правдива.
— Сколько людей в самом лагере? — спросил Дима.
Яна подняла на него глаза.
— Нас оставалось восемьдесят два человека. Если обобщить, сорок семь женщин, детей и стариков, и тридцать пять мужчин. Я до катастрофы была на заводе бухгалтером, так и осталась им после. Поэтому я точно знаю.
Мистер Перрилорд указательным пальцем расчесал усы.
— И все это время вы питались консервами?
Яна кивнула.
— Ими и сухими пайками. Люди еще на охоту выходят периодически. Собак там, кошек отстреливают. Чуть-чуть удается овощи выращивать. Редиска, фасоль, горох, капуста цветная. Но, в основном, консервы и сухпайки. Перед катастрофой от министерства обороны большой заказ поступил, но военные не забрали. Знаете, — девушка наклонилась ближе к столику и понизила голос, — я думаю, они были в курсе. Нам никогда такие заказы не поступали.
Броднин вздохнул.
— Ладно. Теперь это неважно. Интересно другое. Я уверен, ты ушла из лагеря не по доброй воле. Почему тебя выгнали?
Штейн отвернулась и минуту молчала.
— Я сухпайки для бабушки одной подворовывала, — сказала она обиженным голосом. — Она голодала очень. Поначалу я с ней своей порцией делилась, но сама стала недоедать. Давыдов узнал.
Мистер Перрилорд, широченно улыбаясь, развел руки в стороны.
— Ну, теперь-то бабуля точно сытая, как лев.
На глаза у Яны выступили слезы. Девушка всхлипнула и закрыла лицо руками.
— Как ты нас-то нашла? — спросил Дима.
Яна утерла нос кулаком.
— Две недели шаталась, как в тумане, а потом мне… — она запнулась. — Вы подумаете, я сумасшедшая, если скажу.
Броднин нахмурился.
— Говори.
— Мне голос женский сказал «иди на восток». Молодой такой. Я и пошла.
Колдун хлопнул по столику ладонью.
— Анастасия!
У Броднина округлились глаза. «Ярослав, быстрее». Молодой женский голос. Значит, ему не показалось, что кто-то шепнул это на ухо, когда он пришел в себя после отключки от удара Димы.
Девушка смахнула капельки из-под глаз и повернулась к Ярославу.
— Пару дней шла, сама не знаю, куда, а потом услышала выстрелы. Побежала на звук и нашла вас. В отделение зашла с черного хода.
Мистер Перрилорд, радостный, вскочил на ноги.
— Значит, еще ничего не потеряно, господа! — объявил он. — Анастасия жива, мы тоже, тени — берегитесь.
Колдун, станцевав чечетку, плюхнулся рядом с Бродниным, обнимая его за плечи.
— Ярослав, мы спасем человечество и станем знамениты. Дима, не переживай, тебе тоже достанется щепотка славы. Интересно, почему Настя мне ничего не передала?