Поглощенные обманом
Шрифт:
Почему я должна была пойти и влюбиться в него? Было бы легче, если бы у меня не было к нему чувств.
Или, по крайней мере, все, что я чувствовала к нему, был бы страхом.
Когда он останавливается рядом со мной, мне просто хочется броситься в его объятия и уткнуться лицом ему в грудь.
Его большая ладонь обхватывает мое тонкое плечо, и я замираю на месте, мое сердце так сильно бьется в груди, что я удивляюсь, как оно не вырвалось из грудной клетки.
Его рука все еще на месте,
— Знаешь ли ты, что красный цвет ползет по твоему нежному горлу и ушам, когда ты волнуешься или лжешь? — Он наклоняется, его голос сочится соблазном. — Или, когда ты возбуждена.
— Адриан… — Я хочу отругать его, но его имя звучит как шепот.
— Вот. Это происходит снова. — Он проводит пальцем по пульсирующей точке на моей шее. — Полагаю, ты возбуждена, Леночка?
— Тебе нравится выводить меня из моей стихии?
— Да.
— Почему?
— Потому что я единственный, кто это делает.
— Ты такой самонадеянный.
— И ты так любишь ярлыки.
— Я же тебе говорила. Я просто называю вещи своими именами. — Я снова сосредотачиваюсь на Уинтер, потому что, если я позволю втянуть себя в орбиту Адриана, я вообще не смогу сбежать. Невозможно игнорировать его руку на моем плече или медленное движение его пальцев вверх и вниз. — Так что?
— Что?
— Что мы будем делать с Уинтер?
— Я могу продолжать поиски ее семьи. Хотя, судя по отчету Коли, у нее ее нет. Или, как я уже сказал, я могу перевезти ее.
— Не делай этого. Медсестра может продолжать ухаживать за ней здесь. Тебе не кажется, что мы ей многим обязаны?
— Нет. Как я уже упоминал, никто не заставлял ее приходить сюда.
— Иногда ты бываешь таким бессердечным.
— Ты имеешь в виду логичным.
— Бессердечным. — Я смотрю на Уинтер. — Она была так счастлива, когда думала, что сможет жить жизнью богатого человека.
Движение Адриана останавливается, и его рука остается неподвижной на моем плече.
— И ты была так готова отдать за нее свою жизнь.
В его спокойном тоне нет обвинения, но это не могло быть яснее, если бы он указал на меня пальцем.
Положив руки на колени, я смотрю на них.
— Я никогда не хотела расставаться со своей жизнью. Я была просто… в ловушке.
— В ловушке, — повторяет он в той раздражающей манере, которую использует, чтобы действовать мне на нервы.
— Да, Адриан. В ловушке. То есть, без выхода. Но ты не знаешь, что означает этот термин, не тогда, когда все, чего ты хочешь, волшебным образом сбывается.
— Поверь мне, здесь нет никакой магии.
Я смотрю на него, на угрожающе красивое лицо и безжалостные серые глаза.
— Ты действительно в это веришь? Ты действительно думаешь, что не наступил на меня?
— Да. Если бы я это сделал, ты бы сейчас не сидела передо мной.
— Тогда я должна быть благодарна, что не закончила, как Уинтер?
— Я этого не говорил.
— Ты имел это в виду.
— Именно это ты хочешь от меня услышать, Лия. Не проецируй на меня свои заблуждения.
Я делаю глубокий вдох в последней отчаянной попытке успокоить нервы. Словно почувствовав мое огорчение, Адриан гладит меня по плечу.
— Не сравнивай себя ни с кем другим, это понятно?
— Ты говоришь так, как будто Уинтер тебя не одурачила.
— Не одурачила. Один взгляд в ее глаза, и я понял, что она не ты.
— Так просто?
— Так просто.
Не знаю, почему это вызывает у меня легкий вздох. Тот факт, что он мог заменить меня ею, съел меня тогда заживо.
— Значит ли это, что ты не стал бы… Ну, ты понимаешь…
— Трахать ее?
Мои щеки пылают, когда я смотрю на свои руки и один раз киваю.
— А ты как думаешь?
— У тебя сумасшедшее сексуальное влечение… так что… это могло случиться. — Слова горят у меня в горле на пути к выходу.
— Наличие сумасшедшего сексуального влечения не означает, что я бы его куда-нибудь засунул, Леночка.
Я вскидываю голову, пока снова не оказываюсь в ловушке его бурных глаз.
— Нет?
— Нет. Ты не просто моя жена, мать моего сына, и полностью и всецело моя, но ты также единственная женщина, которую я хотел с тех пор, как ты в первый раз умоляла меня трахнуть тебя, когда была пьяна.
— Возвращаясь в те времена… Я хотела тебя…
— С каких пор?
— С тех пор, как я впервые увидела тебя.
— Я думал, ты боишься меня.
— Я боялась, но это не помешало мне хотеть тебя.
— Хм. Ты мазохистка.
— Заткнись. Ты сделал из меня мазохистку.
— Я не смог бы превратить тебя в одну из них, если бы с самого начала не было этих черт. Я только немного воспитал их, может быть, в какой-то момент заставил подчиниться.
— Извращенный садист, — бормочу я себе под нос.
— Я никогда этого не отрицал.
— Когда ты понял, что…предпочитаешь грубость и извращения?
— В самом начале. Около моего позднего подросткового возраста.
— Ты думаешь, твое воспитание как-то связано с этим?