Погодная Война
Шрифт:
– Мама больше не вернется ведь, да? – тихо сказал Рома. Виктор его обнял крепко-крепко и сказал:
– Вы с ней обязательно встретитесь когда-нибудь, я тебе обещаю.
Из включенного окна был виден город. Виктор смотрел на полыхающее вдалеке здание и черный дым на светло-голубом небе. Рома прижался к Виктору и тихонечко всхлипнул. Он уткнулся в китель, а Виктор стал слегка раскачиваться и что-то напевать, мальчик по привычке начал засыпать, и тут Виктор пришел в себя. Он усадил ребенка рядом с собой и улыбнулся.
– Смотри, что у меня есть, – достал он из-за пазухи сложенную шапочку из
Рома прошел на балкон к дедушке. Тот, казалось, замер от удивления. Тогда Рома вытянул шею и встал на цыпочки – теперь ему стало понятно, на что смотрит дед. Москва рассыпалась на части. Разваливалась по кусочкам, как будто ее съедали изнутри огромные вирусные программы. Здание здесь, дом там, дорогу вдалеке. Люди в панике кричали, дорны беспорядочно парили в воздухе, где-то в полутора метрах от него шел дождь, а вдалеке виднелся зависший торнадо. Дед стоял спокойно. Он смотрел то на одно разрушенное здание, то на другое. Торнадо был далеко и уже сутки вроде как оставался на одном месте. На него уже никто не обращал внимания. А вот дождь… Дождь шел кусками повсюду. Люди промокали мгновенно, не успевая высохнуть.
– Вам помочь с убежищем? – передал Виктор консервы Славе.
– Нет, мои транспорт пришлют, спасибо, – уверенно сказал он и кинул какой-то прибор в Виктора. Тот поймал.
– Что это?
– Захвати, новая разработка, не поступали они еще к вам, я проверял. Смотри, нажимаешь сюда, – и Слава нажал комбинацию кнопок на приборной панели устройства, – прикладываешь палец, лучше большой, так держать удобнее, – и он бесцеремонно взял большой палец Виктора и приложил к сенсору. Сенсор не отреагировал. Высветилось: «Повторите процедуру кодирования. Не распознана ДНК». Виктор не подал виду, он ждал, что будет делать Слава дальше. Тот потряс прибор, обнулил данные и повторил всю процедуру заново. Нет реакции.
– Дома попробуй, жми вот сюда и еще на вот эти две, – давал инструкции климатолог. – Потом палец большой приложишь, и прибор тебя запомнит. Работает со сбоями пока что, настройки не все на нем, ну, что есть, – виновато пожал плечами Слава. – Погоду предсказывает, не спрашивай, как у нас это все оказалось, расскажу – вы же за мной и придете, – и нелепо улыбнулся первый раз со смерти Ольги.
– Спасибо, Слав, пойду пробовать.
– Не за что, «интервент», – пожал руку Виктору Слава. Виктор скупо улыбнулся. Ему явно не нравилось прозвище, которым его все время называл сосед, но доля правды в этом была. Служба в Войсках Космической Интервенции давала Славе такое право.
Виктор ушел. Вещи были собраны, а маленький Рома был полон сил бороться с зируанцами и следить за папой по наставлению самого смелого в его глазах человека, который посвятил всего себя службе в ВКИ.
Наконец прибыл рабочий транспорт. Стрекоза зависла в воздухе. С вертолета выдвинулась небольшая металлическая дорожка и закрепилась на краю балкона. Вячеслав метко швырнул туда сумки, а маленький Рома радостно запрыгнул на заднее сиденье с криком «Ура! На море!» и принялся смотреть в окно. Впереди их ждал долгий путь до НИИ.
Глава вторая. Сталкеры
Семья – это то, что делает нас уязвимее. Отношения родителей всегда отражаются на характерах детей, и если родители в силу разных обстоятельств со временем становятся друг другу чужими, то дети, сколько бы им ни было лет, воспринимают маму и папу как «мамапапу», то есть как единое целое. И эти дети – то, что связывает двух, по сути, чужих людей на всю жизнь. Пусть у папы своя жизнь и у мамы своя, но для детей это не имеет значения. Потому что, когда их родители встречаются, это так же естественно, как восход солнца или желание утолить жажду в жару. Это касается только таких детей, родители которых какое-то время жили вместе и дети успели застать их счастливую семейную жизнь.
А вот что с теми семьями, где был один родитель? Здесь дела обстоят совершенно иначе. Естественность здесь другая. Здесь вполне естественно видеть, как мама прибивает гвоздь и чинит мебель или как папа моет полы и готовит борщ. В таком случае родственником дорожишь сильнее, потому что, кроме него, у тебя никого нет. Так и выходит, что семья становится болевой точкой, нажимая на которую, можно добиться от человека всего, чего ни пожелаешь. Такова наша природа. Мы социальные хищники.
***
– Вандализм, – тихо прошептала на ухо молодому человеку девчонка лет двадцати.
Молодой человек пытался закурить. Он не мог зажечь спичку и бросил всю коробку в лужу. Девушка подняла ее, стряхнула капли грязной воды и положила к себе в рюкзак.
– Пригодится, – серьезно смотрела она на молодого человека.
– Как вообще этим могли пользоваться? Не легче использовать зажигалки, ну, и «воспламенялы»? – ругнулся молодой человек.
– Не было тогда «воспламенял», – вздохнула девушка.
– Что ты там говорила? – вдруг переключился молодой человек на то, как грабили магазин продовольственных товаров.
– Я говорю, вандализм. Они – вандалы, – кивнула девушка в сторону грабителей.
– Мы тоже вандалы, – резко сказал парень.
– А мы-то почему? – удивилась девушка.
– А вот почему, – и парень подошел к электрокару и разбил стекло. Он спокойно сел за руль и начал проверять заряженность аккумулятора.
– Доставай, – почти приказал он девушке. Девчонка достала из своей сумки гаджет и улыбнулась ему со словами:
– Ну что, Андрей, погнали?
– Погнали, Кать, – парень нажал какую-то кнопку, и машина завизжала так, что люди, которые громили магазин, внезапно побежали к ним.
– Пять секунд, четыре… три… – отсчитывала Катя.
– Давай быстрее, они нас сейчас забьют до смерти из-за этого аккумулятора, – подгонял ее Андрей.
Разъяренная толпа людей с битами и палками неслась за аккумулятором нового электрокара. Толстый мужчина, похожий на быка, в рваной, грязной одежде оттолкнул худую женщину в сторону. Та не удержалась на ногах и упала. Несколько человек, которые бежали за ней, запнулись о ее тело и тоже упали. Остальная толпа стала ее огибать. Женщина попыталась встать, но закричала, схватившись за ногу. Ее кость торчала так, что вот-вот выпадет, и Андрей с отвращением отвернулся.