Погонщики ветров
Шрифт:
И сейчас, сам Змей Горынович, нависал надо мной всеми своими тремя головами, выдыхая желтоватый серный дым.
– Я к погонщикам ветров – ответил я робко.
– Иванушка? – спросила одна из голов Горыныча. – Мне звонили насчет тебя!
– Он дурачок, ты что, не видишь?! – спросила еще одна голова, усмехаясь и выпуская большое облако дыма.
– Я бы не делал таких скоропалительных выводов! – возразила третья голова. – На первый взгляд, согласен, похож на дурачка! Но это, прошу учесть, внук самого Соломона! Так что, коллеги, давайте поуважительнее! Ты чего оробел-то? – это голова уже спрашивала у меня. – Давай, проходи, знакомится будем!
Железная дверь в терем со скрипом открылась, и я вошел в просторные сени. Туловище Горыныча восседало на бревенчатом троне, а головы выставлялись в окна. Наконец, Горыныч втянул головы внутрь терема и на меня уставились три пары желтых змеиных глаз размером с большую тарелку.
– Ну, рассказывай! – сказала одна голова.
– Что рассказывать? – не понял я.
– Я же говорю – дурачок! – сказала вторая голова. – Ты присядь, в ногах правды нет! – голова указала мне на кряжистый табурет. Я сел.
– Правды вообще ни в чем нет! – категорично заявила третья голова – Весь мир – сплошная иллюзия, сиречь – обман! Как ты считаешь, Иванушка?
– Не знаю – честно сказал я. – Я об этом еще не думал!
– Точно, дурачок! – сказала вторая голова – А пора бы уже задуматься! Здоровый лоб! Скоро жениться время придет! А ты даже не думал! Ну что, ветрогоном тебя определили?
– Да, ветрогоном – сказал я. – погонщиком ветров.
– Это одно и то же! – заявила первая голова. – Хорошо, Иванушка, считай, что познакомились. Я буду твоим начальником. Завтра к шести утра без опозданий! А то придется тебя съесть!
Я вздрогнул.
– Да ладно, дурачок, не бойся! – сказала вторая голова, оскалив длинные желтые зубы. – Я людей не ем. Вы невкусные!
– А откуда знаете? – спросил я.
– Известно, откуда! – Горыныч подмигнул первой головой. – Людоед рассказал! А я ему верю! Нельзя не верить существу, которое познало внутренний мир человека до глубины! Понимаешь меня? – Горыныч захохотал всеми тремя головами.
Я кивнул.
– Молодец! – сказал Горыныч – Должны сработаться! Завтра с остальными познакомишься! А сегодня – иди домой, отдыхай. Завтра…
– К шести утра – сказал я.
– Молодец – кивнул Горыныч всеми тремя головами. – До завтра, Иванушка!
– До свидания! – сказал я и вышел из терема. До Москвы, где я жил в доме своих родителей, было далековато, поэтому я нашарил в кожаной переметной суме (между прочим, модная штука – от фряжского портного сумок. Суму мне подарили родители на совершеннолетие), телефон и вызвал такси. Самобеглая коляска приехала очень быстро – примерно через час, и я даже не успел как следует развести костер, чтобы пожарить пойманного в небольшом озерце, маленького зеркального карпа. Извозчик – румяный парень в летней белой рубахе, которая, явно, знавала и лучшие времена, так как была мятой и не совсем свежей, недовольно покосился на меня.
– В Москву? – недружелюбно спросил он, сплевывая шелуху тыквенных семечек, которые грыз без перерыва. Самобеглая телега его не вызывала уверенности в том, что мы доедем. Какая-то кривая, на деревянных колесах, скособоченная, вся в лохмотьях облезшей голубой краски. На задней доске была выведена белой краской корявая надпись «Рябина»
– Ага – сказал я, убирая телефон обратно в суму.
– Ну, садись, коли так! – сказал извозчик. – Как звать-то тебя?
– Иванушка – ответил я, усаживаясь на телегу и подкладывая под себя для мягкости, пук соломы.
– А я Дунай – представился ямщик. Был богатырем, ходил в походы, бился с Добрыней даже как-то раз! Дунай Иванович – может, слыхал?
Я попытался вспомнить. Мне даже показалось, что я что-то такое слышал в одной из передач по зеркалу, но точно припомнить не смог.
– Не помню – честно признался я.
– Аааа! – понимающе протянул Дунай. – Ты из этих!
– Из каких? – не понял я.
– Ну, дурачок? – ухмыльнулся Дунай.
Это начинало действовать на нервы. Почему-то мой первый день самостоятельной жизни проходил под девизом «Назови всяк Иванушку дурачком!». Я промолчал и решил обсудить этот феномен с Емелей, когда вернусь домой. Дунай Иванович взялся за вожжи самобеглой телеги, и мы понеслись к Москве. «Рябина» грохотала и тряслась на неровностях грунтовой дороги, Дунай Иванович затянул какую-то заунывную песню.
– Не нравится песня? – вдруг спросил он. – Что же, могу и другую! – И он запел что-то плясовое, с залихватскими присвистываниями и бодрыми выкриками. Так мы доехали до Москвы. Кремль распахнул перед нами ворота в город, и я, спрыгнув с тряской телеги с именем «Рябина» Дуная Ивановича, похромал домой – в двухэтажный терем, который отец сложил из вековых дубовых бревен еще лет пятнадцать назад. Крыша нашего фамильного терема была крыта полированной медью и сейчас она сверкала в лучах заходящего солнца, словно расплавленный металл.
– Лучшая дорога – это дорога домой, правда, сынок? – встретила меня в сенях мама с караваем. Мама у меня была красавицей! Высокая, стройная, с красивым лицом, большими голубыми глазами и длинной, до земли косой из золотистых волос, в которую была вплетена алая шелковая лента. – Ну что? Устроился на работу? В народе тот не забудется, кто честно трудится!
Видите, я же говорил! Мама этими пословицами просто сыпет!
– Привет, мам! – сказал я, целуя ее в щеку. Я попытался вспомнить или придумать какую-нибудь пословицу по случаю, но не смог. – Да, взяли – ответил я просто.
– Кем и куда? – спросила мама. – Но ты ведь знаешь, что не место красит человека, а человек место?
– Да, знаю, мам! – ответил я и пошел в нашу с Емелей комнату.
Емеля, как всегда, бездельничал. Он болтал по зеркалу с какой-то красивой зеленоволосой девицей с карими глазами.
– О! – воскликнул он, когда я вошел в комнату. – Иванушка, познакомься, это – Щука! Щука, познакомься – это Иванушка, мой младший брат! Будет работать погонщиком ветров!
– Ого! – Щука в зеркале округлила глаза – Я еще никогда не видела ветрогонов!