Погоня за сказкой
Шрифт:
– Это печальная история. Говорят, давным-давно, когда в этих краях еще водились феи, здесь обитал великан, – начал Онорат. – Великан был злым и нелюдимым. Он убивал всякого, кто осмеливался вторгнуться в его владения. От чужого запаха он впадал в страшную ярость и крушил все на своем пути. Но однажды в его землях очутились феи. Они пели и танцевали среди деревьев. Великан, услышав веселый смех, бросился изгонять пришельцев, посмевших нарушить его покой. Феи успели упорхнуть, и лишь одна подвернула ногу, и великан накинулся на нее. Фея взмолилась о пощаде.
– И что же случилось?! – взволнованно воскликнула я, когда граф ненадолго замолчал.
– Фея погибла, – грустно улыбнулся молодой человек. – Она не смогла жить без солнца и свободы. Великан помешался от горя. Говорят, здесь когда-то стояли высокие горы, но несчастный влюбленный сравнял их с землей в своем безумии. На их месте он похоронил свою любимую. После сел и горько заплакал. Великан плакал так долго и много, что разлилась река, а сам страдалец обратился в камень, оставшись вечным стражем покоя бедной феи. – Он замолчал, некоторое время глядя на камень, а когда обернулся ко мне, воскликнул. – Ада, в ваших глазках блестят слезы, я так расстроил вас своей историей?
Я промокнула непрошеную влагу.
– Ах, Онорат, какая грустная история. Мне жаль и фею, и великана. Как же это грустно, что влюбленные слепы в своей страсти, – ответила я.
– Оставаться зрячим крайне сложно, милая Адалаис, – усмехнулся господин граф. – Любить так сладко, но так больно, когда твоя страсть не находит ответа. Вы отводите глаза, – на губах мужчины появилась грустная улыбка. – Пустое, Ада, не стоит. Едемте, ваши родители, должно быть, уже достигли поместья, и мадам Ламбер сейчас лично отправится на ваши поиски.
– Матушка и такое может, – улыбнулась я, не глядя в глаза Онорату. – Едемте, вы правы.
Я бросила на камень последний взгляд, и мы тронули поводья. Теперь граф молчал, задумчиво глядя перед собой. Я не смела нарушать его молчания, чувствуя вину перед ним за свою холодность, но ведь невозможно приказать своему сердцу!
– А вот и поместье, – сказал Онорат.
Я посмотрела вперед, и мой взгляд уперся в березовую рощу.
– Это граница поместья, скоро будет небольшая деревня, а за ней наш особняк, – пояснил мне господин граф, и мы пришпорили лошадей.
Когда мы ехали по деревне, я не знала, куда прятать глаза. На молодого господина с… невестой вышли поглазеть люди, и это было неловко. Я вздохнула с облегчением, когда деревня осталась позади. Онорат казался невозмутимым, хотя ему, похоже, данное происшествие доставило некоторое удовольствие. Но вслух он так ничего и не сказал, я тоже.
То, что мы уже недалеко от особняка, я поняла, даже не видя его.
– Где моя дочь? Где моя девочка? – донес до нас ветер матушкино возмущение. – Ансель, найди мне Аду!
– Дульчина, угомонись! – требовал папенька. – Ада с господином графом, он не допустит,
– Мадам Ламбер, уж не позволили вы себе возомнить, что аристократ, дворянин в пятнадцатом колене позволит себе обидеть девушку? – не менее возмущенно вопрошал незнакомый женский голос.
– О, Всевышний, – прошептала я.
– Сбываются худшие подозрения, – усмехнулся граф.
– Простите, Онорат, – виновато произнесла я.
– Здесь нет ничьей вины, лишь мое легкомыслие и желание быть наедине с вами, – ответил молодой человек. – Будем усмирять дракона, – неожиданно весело улыбнулся граф. – Всегда хотел побывать на месте древнего рыцаря.
Я рассмеялась шутке, но через мгновение погрозила мужчине пальчиком. Все-таки этот дракон – моя матушка. И я снова рассмеялась от данной аналогии.
Глава 6
Два дня промчались неожиданно быстро. Я опасалась, что буду грустить, но, к моему удивлению, у меня просто не оставалось на это времени. Онорат окружил нас таким разнообразием развлечений, что даже матушка увлеклась еще к вечеру первого дня и ни разу за все это время не ворчала и не искала повода, чтобы укорить гостеприимного хозяина. Так что роль драконоборца нашему рыцарю вполне удалась.
Первый день мы больше разговаривали. Онорат, пробыв со мной и обеими матушками до самого вечера, отправился с папенькой на ночную рыбалку. Графиня Набарро оказалась достаточно милой женщиной. И если не считать пытливых взглядов, которые она то и дело бросала на меня, то можно сказать, что мы неплохо поладили. Констанс Набарро развлекала нас рассказами о столичных порядках. И умела она рассказывать так весело, что мы с матушкой только успевали прикрывать рот ладошками, разражаясь очередным взрывом смеха.
Так же графиня посвятила нас в последние модные новинки, она всего месяц как вернулась в Льено, потому могла рассказать гораздо больше, чем Эдит со своим альбомом. А перед сном мы сидели в саду, в большой беседке, увитой плющом, на берегу маленького пруда и пили чай. Обе матушки вели неспешную, но приятную беседу, а я с интересом их слушала. Душа моя отдыхала в полной мере.
Второй день был наполнен событиями. Утро началось с трели какой-то птицы за окном. Это было такое чудесное пение, что я не поленились встать с кровати, подкрасться к окошку на цыпочках и чуть приоткрыть его, чтобы не спугнуть милую птаху. Птица заливалась, а я слушала, не смотря на утреннюю прохладу, заползавшую в приоткрытое окно.
Затихла она неожиданно. Послышались чьи-то шаги, и птица улетела. Я сердито взглянула вниз. Это был Онорат. Он неспешно шел к дому, неся в руках большой букет полевых цветов. Вдруг он поднял голову вверх, и наши взгляды встретились. Молодой человек покраснел. Он растерянно улыбнулся и склонил голову.
– Доброе утро, чудесное видение, – произнес граф негромко. – Не ожидал, что вы уже проснулись.
– Здесь пела птица, я слушала ее, – смутившись того, что стою у окна в одной сорочке, ответила я.