Погоня за судьбой
Шрифт:
Я чувствовала невероятный прилив энергии, кровь бурлила в жилах. Ничто было не в силах остановить меня, и я уверенным шагом проследовала к лестнице на второй этаж. Пока я шла по длинному коридору, в сторону от меня шарахнулись пара ребят и, ускоряя шаг, скрылись где-то за моей спиной.
… Дверь. Ещё дверь. Ещё одна… Здесь. За дверью гоготали, а из щели под ней бил яркий свет. Я аккуратно распрямила усики, вытащила чеку и, прижав скобу к цилиндру левой рукой, зажмурилась и сделала глубокий вдох. Подняв правую руку, постучала в дверь, открыла глаза. С той стороны затихли, бас Маккейна произнёс:
– Кто
Дверь распахнулась. Гарри Маккейн возвышался надо мной, а лицо его расплывалось в ухмылке.
– Ба, да ты погляди, кто к нам пожаловал! А мы тебя уже обыскались! Ну заходи, выпьешь с нами…
– Сейчас, милый, только с тараканами разберусь…
Я сделала лёгкое движение рукой, разжимая протез, и металлический цилиндр, отскочив от паркета, покатился в центр комнаты. Рывком в сторону я прислонилась спиной к стене и, зажмурившись и открыв рот, прижала руки к голове. Из помещения раздалось:
– Мля, да это же…
Оглушительный хлопок со стекольным звоном сотряс помещение, уши забил свистящий гул, а из дверного проёма брызнули пластиковые осколки. Вслед за взрывом из комнаты последовал утробный рёв. Пора! Я, путаясь в ткани, нащупала твердую ручку скальпеля, резким движением сорвала с него обмотку и вошла в помещение.
Внутри столбом стояла пыль, по полу была разлита лужа с плавающими в ней рыбьими ошмётками, а прямо посреди комнаты, схватившись за голову, сидел и корчился Маккейн. Двое его приятелей стонали и хрипели на кроватях, между ними стоял столик с закусками. Сквозь гул в ушах я слышала трёхэтажный мат. Мною овладело дикое возбуждение, руки дрожали, и я поняла – вот он, мой шанс! Отто, ты будешь отмщён!
Опустившись на колени, я дёрнула кверху голову орущего что-то Гарри и со всего размаху всадила скальпель ему прямо в горло. Брызнуло красное. Ещё удар, и ещё, и ещё… Я вошла в раж и била его острым лезвием, а он уже лежал на полу и булькал кровавыми пузырями из пробитой гортани, даже не пытаясь защититься. Я не могла остановиться, брызги горячей крови с каждым ударом орошали металл протезов, робу и лицо…
… Из кровавого безумия меня выдернул последний предсмертный хрип Маккейна. Издав какой-то неестественный свистящий звук, он затих. Будто бы очнувшись ото сна, я услышала топот ботинок где-то в коридоре, швырнула скальпель на пол, в три прыжка оказалась у окна и, оттолкнувшись от столика, сиганула вниз. Кувырок, примятая трава и хруст осколков выбитого стекла… Больно не было, адреналин ослеплял меня, я вскочила и увидела прямо перед собой доктора Хадсона. Он вцепился в свои взъерошенные волосы и ошарашенно смотрел на меня круглыми, как блюдца, глазами.
– Лиза, ты что, рехнулась?!
– Доктор, нам некогда! Бежим отсюда!
Мы обогнули здание. Выглянув из-за угла, я заметила, как со стороны ворот ко входу в корпус трусцой бежала охрана. Когда они скрылись из виду, я устремилась к воротам, а Хадсон, тяжело дыша, последовал за мной. Добравшись до ворот, я увидела нескольких охранников в полной экипировке. Пара человек стояли на крыше КПП, ещё двое внизу при виде нас подняли стволы, и зычный голос скомандовал:
– Стоять, кто идет?!
– Это Хадсон! Со мной беглянка, на неё идёт охота!
Из дверей КПП вышел начальник охраны Симмонс.
– Ну, доктор, нашел, тоже мне, время гостей водить. Сейчас сюда весь лагерь прибежит… Боже правый, что стряслось, девочка? – он всплеснул руками. – Откуда на тебя вся эта кровища? Тебя ранили?
– Нет, я в порядке! Но мне нужно уходить!
– Куда ты пойдёшь?! Там же тьма кромешная… И скоро здесь, у ворот, будет очень жарко!
Хадсон заговорил:
– Эрик, для неё здесь больше нет места… Как ты ни крути, снаружи она будет в меньшей опасности, чем здесь.
– Чёрт подери, что же я делаю… – пробормотал Симмонс. Крикнул в вполоборота, глядя куда-то поверх наших голов:
– Приоткрой створочку, Игорь, пропусти девчонку!
Механические ворота с лязгом шевельнулись, образуя небольшой зазор. Я выпалила:
– Спасибо большое!
– Не благодари, и давай скорее. У нас гости…
Симмонс взял автомат наизготовку и передёрнул затвор, а я проследила за его взглядом и увидела, как через полумрак от корпусов в нашу сторону бежит дюжина вертухаев. Протискиваясь в щель ворот, я в последний раз обернулась и посмотрела на спины Симмонса в бронежилете и стоявшего рядом с ним доктора Хадсона, уперевшего руки в бока. Его серая рубашка с коротким рукавом выделялась в ночном мраке, а бегущие силуэты позади них были уже совсем близко.
Я покинула периметр интерната, и ворота со скрежетом задвинулись в паз. Мне вдруг стало невыносимо одиноко. Обернувшись на дорогу, исчезающую во тьме где-то за лучом прожектора, я услышала голос Симмонса:
… – Господа! Я знаю, что вы задумали, и мой долг – вас остановить!..
Не дожидаясь дальнейших событий, я заковыляла прочь от ворот. Когда глаза начали привыкать к темноте, я стала различать дорогу, уходящую куда-то в лес, и клочья тумана, стелющиеся в низинах по бокам от насыпи. Адреналин сходил на нет, а его место постепенно занимала ноющая боль.
Где-то за спиной раздался выстрел, и я вздрогнула. Оглянулась и увидела далёкие ворота и луч прожектора, освещавший небольшой кусок дороги. Застрекотали автоматы и одиночные выстрелы. Через полминуты всё стихло. Со стороны леса, приближаясь, доносился гул многочисленных двигателей, а между деревьев мелькали лучи фар. Оскальзываясь и спотыкаясь, я быстро спустилась с дороги, прошла несколько десятков метров, а когда насыпь скрылась из виду, привалилась к дереву и тихо заплакала…
Глава XI. Врата
… – Полагаете, у меня был выбор, профессор?
– Выбор есть всегда. Но, к сожалению, бывает так, что мы, избавляя этот мир от зла, впитываем это зло в свою душу. Понимаете, если где-то убыло, то где-то обязательно прибыло. Второй закон Ньютона…
Я не ответила. Что такое чистая совесть в мире, где льются реки крови? Лишь атрибут роскоши, который могут себе позволить далеко не все. Не обмани, не укради, не убей… Люди придумали себе систему сдержек, которые работают только тогда, когда всё в порядке. Но стоит только внешнему давлению усилиться – их задвигают в дальний угол вместе с совестью и честью. Разнится только порог нажима, после которого идеалы треснут, как трухлявая доска…