Погоня за судьбой
Шрифт:
Вскоре – на тот момент в Конфедерации состояло уже полдюжины планет – россы совершили ещё один технологический прорыв, и оказались способны перемещать свой «дом» если и не в любую точку галактики, то как минимум – на очень значительные расстояния. И почти сразу после этого они с чувством выполненного долга вместе со своей планетой исчезли, оставив своих братьев по разуму в недоумении разводить руками.
Экспансия приостановилась. Немногочисленные ближайшие землеподобные планеты стремительно осваивались на базе любезно предоставленной Россом сети гиперпереходов, но диаметр обитаемого сектора застыл на величине в примерно шестьдесят световых лет. С новым витком досветовых путешествий очередная волна кораблей-ковчегов отправилась к холодным звёздам, чтобы через десятилетия создать в чужих враждебных мирах скромные форпосты человечества.
Первое время после исчезновения Росса-154 в Конфедерации бушевала настоящая «охота на ведьм». Любой взрыв на производстве, теракт, локальную войну, засор в канализации или упавший маслом вниз бутерброд объясняли происками «отшельников», просто потому, что было выгодно списывать на них любую беду. Шпионы Росса людям мерещились повсюду, и на разных планетах под трибунал по ложным доносам пошли десятки тысяч невинных людей, но это ни к чему не привело. Никаких доказательств, документов – ничего, что указывало бы на связь людей, попавших под подозрение, с Россом. Если даже Конфедерация и была наводнена шпионами, они никак себя не проявляли. Постепенно истерия сошла на нет, члены Конфедерации забыли про Росс, расслабились и принялись за привычные занятия – раздел сфер влияния, делёж ресурсов, пограничные конфликты…
И вот спустя три десятилетия, будто снег на голову, на нас сваливается гигантский военный линкор «Голиаф» с автономным устройством гиперперехода – а вернее то, что они умело скрыли под личиной «Голиафа» – в распоряжении россов. Вот тебе и «охота на ведьм» …
Открывшиеся обстоятельства рисовали передо мной тревожную картину. Что из себя представляла эта «Книга», которая сподвигла старых приятелей так шумно возвратиться в Конфедерацию через столько десятилетий?
Я вернулась в грузовой отсек, где на меня с расспросами налетели Марк и дядя Ваня. Вежливый профессор Мэттлок изображал равнодушие, но было видно, что он крайне заинтересован. Кратко передав суть разговора с заказчиком, я оставила коллег в раздумьях и отправилась готовиться к высадке. До Земли оставалось каких-нибудь полчаса полёта, и нужно было разработать план действий…
Земля, колыбель человечества, закругляясь к горизонту, сияла голубизной как ни в чём не бывало – будто не было на её измученном теле ран, нанесённых человечеством с тех пор, как первая обезьяна взяла в руки палку-копалку. Она жила своей жизнью – тектонические плиты двигались, порождая землетрясения и извержения вулканов, атмосферные фронты ползли над поверхностью, смывая накопившуюся грязь и поселения людей, а длинные жизненные циклы шара – от потепления к похолоданию, и обратно – всё также неумолимо перемалывали обитателей планеты и их биомы.
С момента рождения Земли прошло четыре с половиной миллиарда лет. Человек гостил здесь сравнительно недавно – всего каких-нибудь четверть миллиона. За последние несколько веков он успел заполнить собою планету и столь же успешно очистить от себя её добрую половину, однако это нисколько не помешало естественному ходу событий – территории, выжженные некогда бомбардировками и заражённые радиацией после Великой Войны, уже успешно обживали новые виды растений и животных – пусть пока довольно робко, но с каждым днём всё уверенней.
Ничто не могло остановить ход времени, а время – локомотив постоянных и непредсказуемых изменений, движения – как от жизни к смерти, так и от смерти к новой жизни…
Наш корабль висел в километре над пересечениями воздушных трасс, по которым неслись сотни аэромобилей. Движение было оживлённым – стоял конец декабря, завлекая всех и каждого в водоворот предновогодней суеты. Под трассами, прямо над Новосибирском – научным центром Евразийского Содружества – висела плотная облачная завеса, исторгавшая из себя снег, поэтому оптический телескоп «Виатора» не мог вывести нам картинку городского рельефа. Приходилось полагаться на данные инфракрасного и ультразвукового сканеров, которые худо-бедно давали представление об архитектурном ансамбле и примерном расположении цели.
Чертежи здания Института Внеземных Проявлений и подземных коммуникаций под городом несколько минут назад любезно прислал заказчик, поэтому наша задача облегчалась. Марк предложил спланировать в город на глайдере, оставить его в неприметном месте в промышленном районе и, спустившись в канализацию, пробраться прямо под Институт. Примерный маршрут был построен, чертежи были загружены в наши нейроинтерфейсы, и нам теперь оставалось только выйти в поле и сделать дело…
Глава XIII. Надежда
… Спрятавшись за деревом, я насчитала два больших внедорожника и четыре грузовика, которые с рёвом прокатили в сторону ворот. В темноте было не разобрать, сколько людей внутри, но отсюда было хорошо видно освещённые ворота интерната, и когда машины остановились перед ними, на дорогу высыпал добрый десяток крепких вооружённых головорезов, одетых кто во что горазд. Ворота с гулом откатились в сторону, и грузовики один за другим, чадя выхлопом, скрылись внутри.
Там, в интернате, всё ещё оставались мои друзья, но я не могла вернуться. Это разрывало меня изнутри. Хотелось грызть землю и биться головой о дерево, но я понимала – вернуться сейчас означало самоубийство. Вера, Аня, я вас не брошу! Доктор, надеюсь, вы в порядке… Обещаю, я вернусь…
Я пробиралась по обочине дороги почти наощупь. Мне казалось, что за мной гонятся – сказывалось напряжение последних дней – но, каждый раз оглядываясь назад, я видела только пустую колею и ночной лес. Один раз, услышав гул мотора позади себя, я затаилась в кустах. По дороге в сторону от лагеря пронёсся большой чёрный джип директора, после чего всё стихло. Только редкое раскатистое эхо отдалённых выстрелов доносилось откуда-то издалека. Потеряв счёт времени, я пробиралась по тёмной лесной дороге. Моё тело работало на автомате, а сознание будто бы отключилось. Шаг, другой, ещё, и ещё…
Начинало светать, и я уже могла различать путь. Лесная колея вывела меня на потрескавшуюся от старости бетонную дорогу. Я стояла и не могла решить, в какую сторону повернуть. Единственным ориентиром служил ржавый указатель метрах в пятидесяти от поворота на просёлочную дорогу, одна сторона которого гласила: «12», а оборотная: «13». Рассудив, что отсчёт должен вестись от населенного пункта, я выбрала направление и побрела вдоль дороги. Мышцы гудели, болело горло, но нужно было идти. В какой-то момент в глазах потемнело, а тело перестало меня слушаться, и я упала, только и успев подставить руки…