Погребальная похоть

Блиденберг Саид

Шепотом она окликнула его – и вдруг, ничего не ответив, как ни в чем не бывало, Юзернейм остановился, повернулся к ней, поднял её на руки и понес, поминутно целуя в щечку. Светочка обняла его за шею. Так преодолели они небольшое расстояние, и вернув прекрасное создание обратно на грешную землю, продолжились поцелуи и переглядки в прозорливые, сквозящие сумасшествием очи. Отстранившись, он озадачивался, хмурился, и вдруг опять улыбался – хватался за голову и пытался, похоже, прокрутить её как фотообъектив, в попытках что-то понять, взять в фокус... Чуть пройдя, он вдруг разворачивался, делал шаги в разных направлениях; непонятно жестикулировал, чаще всего поднося указательный палец к носу, дескать, тссс! Успокоившись, он лаконично за всё извинился. Они шествовали через пустынный парк.

Светочка, держа его за руку на уверенном пальцевом

замочке, размышляла над увиденным. Учитывая, что она почти не знала, кто это такой, куда и зачем они идут – эти две неизвестности, по человеческой природе, должны были оборачиваться для неё вдвое сильным страхом. Но вместо этого она испытывала только глубоко пробирающий сердце щекотливый трепет; а разум её оцепило ненасытное любопытство. Между их сжатых горячих пальцев невидимо искрил буйно бьющийся ток наслаждения – расцветали чувства.

С каждым поцелуем он всё больше растворялся в затопляющей сознание эйфории; его наполняло что-то новое, будто бы он высасывал из неё какой-то дурман, или, выражаясь честнее – через это служение Богиня даровала ему новое восприятие. Реальность стала игрушечной, какой-то совсем волшебной, и ничто не имело значения. Прошлое и будущее прятались на помойке разума – сжигающее мысленные горизонты настоящее, самоё единственно возможное, двигалось с ними, удерживая в центре вселенной, короновав защитным колпаком. Он проморгался и заметил, что они шли уже по траве, в центре большой лужайки, расширявшейся вокруг. Над ними сияла полная луна – Юзернейм любил в неё всматриваться, посему тут же остановился и залип. Света встала перед ним и взяла за руки – он опустил блаженный взор, встретив её пустые глазные яблоки, уставившиеся прямо в его душу тем же самым лунным свечением, что его не напугало, но наполнило восторгом, от коего хотелось весело закричать! Было сложно отвести взгляд, да он и перестал пытаться, разве только заметил прямо за ней, что лужайку окаймляла, образуя большой полукруг, набережная из брусчатки, у коей без преград бушевали необъятные воды москвы-реки, и город сиял вечерними огнями где-то очень далеко, образуя собою горизонт. Он оглянулся и увидел позади то же самое – выдавленную вдаль и растянутую за морем реки столицу, переливающуюся ночными огнями; невозможно разорванную вокруг них! Это вызвало такой яркий мысленный шок и последующий коллапс, что они оба просто истерически засмеялись. Света вернула себе беспощадные глаза, и всё также держась за руки, они опустились на колени и затянулись страстно лизаться.

Сознание выходило на новые вершины бытия – и церемонно бросалось обратно без всякого парашюта. Йусернаме обнаружил себя лежащим спиной в траве, а она сидела верхом на его прессе и демонстрировала, как только он очнулся, маленький складной ножик. Это сулило нечто интересное, так как страха и желания (да и возможности, наверное) столкнуть её вовсе не было, а потому можно было изведать, возможна ли в воцарившемся раю боль? Медленно она расстегнула верх его рубашки, аккуратно нанесла порез над правым соском и принялась высасывать кровь. К его удивлению это всё-таки ощущалось, но точно как под наркозом. Оторвавшись, она причмокнула, подняла на него довольные чёрные глаза, и посмотрела на луну – зрачки тонко сжались и заблестели, как и полагается кошачьим, губы были влажно накрашены кровью. Всё это несказанно его восхищало.

— Твоя очередь наступит позже, — важно объявила она и притянулась поцеловать.

Его глаза закрылись против воли, и казалось, что всё исчезло. Через мгновение Юзернейм ощутил силу. Словно немой крик из глубины души, он стремительно взлетал, прорезая холодную пустоту, ничего не сознавая – и вдруг, нагреваясь, воплотившись и претерпя живительную турбулентность мысли, мягко ударился в голову.

Изо рта донесся утробный стон, веки поднялись, а всё тело ощутило тяжесть – горячая самка хомосапиенс лежала на нём, раскидав по лицу чёрные волосы, придавив своим упакованным в джинсы лобком его также спрятанный, но расправленный и обмякший инструмент, по всем признакам испустивший семя. Тут же она, с нежностью преданной, любящей жены поцеловала его в губы и поднялась. У него чуть было не сорвался с уст какой-то насущный вопрос, но ощутив во рту известный железный привкус и переведя взгляд на расстёгнутую рубашку – уточнений не понадобилось. Вот только усевшись и обведя взглядом место, где они развалились – а был это какбы тесный тайничок с молодыми деревцами среди невысоких, но плотных кустов, он ясно вспомнил тот

небольшой фантасмагоричный островок в лунном свете, невозможно разрывающий столицу на части. С одной стороны виднелись золотые купола какой-то церкви. Света посмотрела на него, заговорщицки прищурившись, улыбаясь и прикусывая большой пальчик. Юзернейм провёл ладонью по торсу и обнаружил свежий порез – ранка была онемевшая и холодная, как это ни странно. Быстренько пересмотрев недавнее содержимое видеопамяти и прикинув, что к чему, решено было никаких особенных вопросов ни озвучивать, ни даже мысленно составлять. Светлана была настоящая (возможно, по человеческим меркам – даже слишком), и точно была здесь и сейчас, с его рюкзаком на спине – а ему было так хорошо, словно что-то наконец ознаменовалось. В мозгах было свежо и чисто, установились какие-то обновления. Он поднялся, отряхнулся, застегнул рубашку. Света протянула руку и повела из укрытия, их пальцы сцепились. Эта персона, её неземной статус, абсолютная власть и что-то ещё слишком немыслимое о ихней здесь связи – вдруг всё это вспышкой озарило его разум. Она будто бы смотрела на него изнутри. Это было запредельно восхитительно. Впервые в жизни он почувствовал отчетливо – это была любовь.

Парочка пересекла уже не тот парк с большими аллеями, а какой-то мелкий скверик, справа от которого, на некотором отдалении, за очень старыми белыми стенами, таилось некое религиозное заведение. Они вышли на типичную и ничем не примечательную, кроме разве что почти заполненной парковки велопроката, улицу.

Пройдя вдоль смирно замерших хрупких железных лебединошеих коней, Света подошла к крайнему и шлепнула по седушке, а Юзернейм начал искать в рюкзаке свою банковскую карту. Для активации аренды требовался отсутствующий у него мобильник, но Света выручила – у неё была вторая симка. Пока она выполнила операцию по аренде, он заботливо протёр ручки велосипедов спиртовыми салфетками, и закрепил её зонт на своём рюкзаке.

Через несколько мгновений они в одном темпе понеслись по пустому тротуару – две почти одинаковые чёрные фигуры с длинными развевающимися гривами. Город, по мнению некоторых – никогда не спящий, всё же основным своим биологическим наполнителем готовился ко сну – об этом открыто заявляли опустевшие улицы, сдавалось невооружённому глазу потемневшее большинство окон жилых домов. Необходимость прикладывать физические усилия и прямая логическая обусловленность оных понемногу возвращали Йусернэйма с блаженных небес, окутавших сознание, на землю, но забава таилась в том, что вездесущая игрушка реальности всё ещё пахла волшебством! Это наводило на кое-какие подозрения.

Внезапно, он остановился у одного из нескольких автомобилей на парковке и потянул за ручку водительской дверцы – уши обдала резью сигнализация, машина оказалась заперта, чему он даже обрадовался. Впереди грациозно остановилась и оглянулась его прекрасная спутница, и он уже помчался к ней.

— Ты чего?

— А... Не знаю! Разве вам... Не очевидно?

— Нет. Я вообще-то не читаю мысли! — засмеялась она.

С шуточным укором он ответил:

— Ну раз не читаете, должен признаться, в моей башке происходит что-то... Невероятное. Знаете, мне кажется, что если мы начнем швырять в окна камни, поджигать машины, и просто останемся стоять на месте и орать что есть сил – то ничего не произойдет и никто не придет. Заметьте, вокруг-то и нет никого!

— О Дьявол, Юзя, не сходи с ума, пожалуйста! Всё в порядке, всё хорошо, не нужно ничего поджигать – за это поймают и накажут.

— Всё в порядке? Ну да, вроде бы всё в совершенном порядке, я погляжу, ноо... — он потерянно посмотрел на неё, не найдя логичного умозаключения.

— Ночь! Это просто нооочь, да? Ночь, ты красива!... Наслаждайся и крути педали, Юзернейм.

Он удивился несвятой простоте этого ответа и тому, как речь её воздействовала нежно и успокаивающе. Они неспеша покатились дальше.

Словно по хитрому умыслу, кое-где по пути начали мелькать людишки и проезжающие машины. Чёрные всадники на одинаковых колесницах продефилировали мелкими улочками бессознательно, поворачивая куда заблагорассудится. На прямых, где не было препятствий, они равнялись и сцеплялись пальцами, смотря друг другу в глаза. А когда она решала поворачивать, он оставался чуть позади и смаковал в холодном свете фонарей этот неизменно гордый, прямой стан, хрупкую белую шею и нежно парящий шёлк волос. Её ботиночки, будто громадные копытца, как влитые упирались в педали и завершали величественный инфернальный образ.