Погребенные тайны (в сокращении)
Шрифт:
— Мне назвали его имя.
— Маршалл Маркус — твой друг? — спросила она.
— Друг семьи. Моя мать у него работала. И девочка мне нравится. Но вы, очевидно, под него копаете. А ты что можешь о нем сказать?
— Немногое. Это секретное расследование.
Я остановился возле ее узкого дома в старинном стиле, с изогнутым фасадом. На двойной парковке «дефендер» поместился без труда.
— Ну, спасибо еще раз, — сказала она.
— Погоди. Я должен попросить тебя об одном одолжении. Как ты думаешь, ты можешь
— Это не так легко будет сделать в обход Снайдера. А почему ты думаешь, что с ней что-то случилось?
Я хотел ответить, но она огляделась вокруг и сказала:
— Слушай, если хочешь, зайди на минутку, там все и объяснишь.
Я пожал плечами, стараясь казаться невозмутимым.
— Черт, не пропадать же такому хорошему месту на парковке.
Ее квартира на втором этаже была невелика, но казалась роскошной и богато обставленной. Стены были выкрашены в разные оттенки шоколадного и темно-коричневого. Вся мебель, все детали интерьера были тщательно подобраны.
Она указала мне на большой угловой диван и сварила кофе. Кофе оказался темный, крепкий, идеальный. Сама она, правда, пить не стала — сказала, что ей надо поспать.
Когда женщина приглашает к себе, обычно понятно, чего ожидать. Но не в этом случае. У нас обоих уже другая жизнь. Теперь это уже не «постельная дружба», а просто дружба.
Мои чувства к ней не изменились оттого, что мы стали «просто друзьями». Но мы ведь пришли сюда, чтобы поговорить об Алексе Маркус. Я рассказал ей все, что знал о том, что случилось с Алексой, и о Тейлор Армстронг.
— Не хочется этого говорить, но Снайдер в чем-то прав, — сказала Диана. — Еще ведь и двенадцати часов не прошло, так? Познакомилась с парнем, а теперь отсыпается в какой-нибудь гостинице. Может же такое быть?
— Может, конечно. Но вряд ли. Необычно для девушки ее возраста вот так пропадать. Хоть бы подружкам позвонила.
— За этой девушкой дома слишком следят, и обстановка в семье сложная, вот она и проверяет границы, — сказала Диана. Она уже сидела в пухлом мягком кресле, скинув свои ковбойские сапоги. Из косметики на лице был только блеск для губ. Кожа светилась.
— Не верю, что ты и правда так думаешь, — сказал я. — С твоей-то работой.
Губы у нее чуть-чуть сжались — нужно было очень хорошо ее знать, чтобы это заметить.
— Ты прав, — сказала она. — Извини. Я пыталась изобразить адвоката дьявола. Учитывая то, что этой девушке пришлось пережить — попытку похищения несколько лет назад, — она вряд ли пошла бы домой к незнакомому парню, сколько бы ни выпила.
— Это была не попытка, — сказал я. — Ее похитили. А потом отпустили.
— Вот так просто… схватили, повозили по городу несколько часов, а потом отпустили? Такой риск без всякой цели?
— Очевидно, так.
— И ты в это веришь?
— У
Она откинулась на спинку кресла.
— А если бы ее отец втайне заплатил выкуп и не стал никому говорить, она бы знала?
Умная она. Я уже и забыл, какая умная.
— Если у него была причина хранить это в тайне, может, и не узнала бы. Но у меня не сложилось такого впечатления.
— Может быть, он тебе чего-то недоговаривает.
— А может, это ты чего-то недоговариваешь.
Она повернулась ко мне.
— Ты знаешь, что я никогда не разглашаю конфиденциальные детали текущих расследований, и теперь не стану.
— Знаю.
— В общем, есть предположение, что Маршалл Маркус отмывает деньги для кое-каких очень нехороших людей.
— Отмывает деньги? Смешно. Он же миллиардер. Работает с вкладами сомнительных клиентов еще, пожалуй.
— Что слышала, то и говорю. И должна тебя предупредить: Гордон Снайдер не из тех, кого ты хотел бы иметь своим врагом. Если он решит, что ты работаешь против него, препятствуешь его расследованию, он тебя в порошок сотрет.
— Считай, что предупредила.
— Хорошо. А теперь — есть у тебя Алексина фотография?
— Конечно, — сказал я, вынимая из нагрудного кармана одну из фотографий, которые дал мне Маркус.
Диана подошла, села рядом на диван, и я почувствовал, что сердце у меня забилось немного быстрее. Я протянул ей фотографию Алексы в хоккейной форме. Волосы у нее были стянуты лентой, щеки розовые, голубые глаза блестели.
— Хорошенькая, — сказала Диана. — И боевая, судя по виду.
— Такая и есть. В последние годы ей нелегко пришлось.
— Трудный возраст. Я его терпеть не могла.
Диана никогда раньше не говорила о своем детстве, упоминала только, что выросла в Скоттсдейле, в Аризоне, что ее отец служил в Службе федеральных маршалов и погиб при исполнении.
Я заметил, что она чуть придвинулась ко мне.
— Знакомая рубашка, — сказала она. — Кажется, это я ее тебе подарила?
— Ты. Я ее так с тех пор и не снимал.
— Старый добрый Нико. Хоть что-то постоянное в наш изменчивый век. — Она улыбнулась своей загадочной улыбкой. — Ну ладно, отправлю запрос в телефонную компанию. Как-нибудь сумею пробить.
— Спасибо.
— Это не ради тебя, знаешь ли. И не ради нас. Это ради девушки. Насколько я понимаю, Алекса Маркус несовершеннолетняя, она, возможно, попала в беду, и это все, что мне нужно знать.
— Это значит, что делом официально займется ФБР?
— Необязательно. Пока, во всяком случае. Но если я смогу чем-то помочь, ты знаешь, где меня искать.
— Спасибо. — Наступило долгое, неловкое молчание. Мы оба не любили расчесывать душевные раны. Но раз уж мы сидим вдвоем в ее квартире — если говорить о главном, то сейчас.