Погребенные тайны (в сокращении)
Шрифт:
Слова у нее рванулись неудержимым потоком, пронзительным криком:
— Папа, пожалуйста, они меня за…
Звук ее голоса резко оборвался, и другой голос, с акцентом, сказал:
— Говори точно по тексту, Алекса, или тебе больше никогда не придется говорить с отцом — и ни с кем другим.
Она уже кричала — глаза вытаращены, лицо раскраснелось, голова мотается из стороны в сторону, но не слышно ни звука, а через десять секунд окно стало черным.
— Нет! — воскликнул Маркус и пулей
— Ссылка уже не работает, — сказала Дороти. Вместо видео в окне опять появилась Алексина школьная фотография. — Она не выполнила инструкции.
Я взглянул в ноутбук Дороти, увидел столбцы белых цифр, мелькающих на черном фоне.
— Что там у тебя? — спросил я. — Можешь сказать, откуда был сигнал?
Она покачала головой.
— Похоже, что CamFriendz расположен на Филиппинах. Это тупик. Сами эти парни могут находиться в любой точке земного шара.
Маркус зашатался и сел.
— Они ее убили, — сказал он.
— Нет, — сказал я. — Им нужен выкуп.
Дороти извинилась и сказала, что оставит нас наедине. Вытащила из своей сумки «Гуччи» еще один ноутбук и уселась за работу возле входа в кухню — пыталась выудить адрес IP.
— Вы ведь ожидали чего-то подобного? — спросил я.
— Каждый день, Ник, — грустно ответил Маркус.
— После того что случилось с Алексой в «Чеснат-Хилл-молл»?
— Да, — тихо проговорил он, глядя прямо перед собой.
Я так же тихо сказал ему:
— Если они выйдут на контакт и потребуют денег, я знаю, вы захотите сразу же их отдать. Но пообещайте мне, что этого не сделаете. Только после того, как посоветуетесь со мной, и мы позаботимся, чтобы все прошло как надо.
Он по-прежнему смотрел прямо перед собой.
— Вы ведь не звонили в полицию, да? — спросил я. И тут же перебил его, пока он не успел ничего сказать. — Я не люблю, когда мои клиенты мне лгут. Я взялся за эту работу ради Алексы, но, если еще раз узнаю, что вы мне солгали или что-то скрыли, я от нее откажусь. Понятно?
Он долго смотрел на меня, часто моргая.
— Я даю вам амнистию на все, что вы сказали и сделали до сих пор, — продолжал я. — Но с этой минуты еще одна ложь — и я отказываюсь от дела. А теперь еще раз: вы звонили в полицию?
Он помолчал. Потом, закрыв глаза, покачал головой:
— Нет.
— Хорошо. Это уже что-то. Почему не звонили?
— Потому что знал, что они сразу подключат ФБР.
— И что?
— А ФБР нужно только одно — упрятать меня в тюрьму.
— Но почему? У них есть основания?
Он поколебался. И сказал:
— Да.
Я посмотрел на него.
— Если вы мне сейчас же все не расскажете, я ухожу.
— Ты не можешь бросить Алексу.
Я
— Уверен, ФБР сделает все возможное, чтобы ее найти.
— Погоди! — сказал Маркус. — Ник, выслушай меня.
Я обернулся:
— Да?
— Даже если они затребуют выкуп, я не смогу заплатить. — На лице у него читались и унижение, и злость, и печаль одновременно. — У меня ничего нет. Ни цента. Я разорен.
— У вас на десять миллиардов долларов активов под управлением.
— Было. Ничего не осталось.
— Это невозможно. — Я вскинул голову. — Что случилось?
— Шесть-семь месяцев назад мой генеральный директор заметил что-то настолько странное, что даже подумал, будто по ошибке открыл неправильный отчет. Он увидел, что все наши акции проданы. Все поступления выведены вместе с остатками наличных.
— Куда выведены? Кем?
— Если бы я знал, я бы их вернул.
— Но у вас же есть главный брокер, который занимается всеми финансовыми операциями? Если кто-то ошибся, то должен это исправить.
Он медленно покачал головой.
— Все финансовые операции были подтверждены нашими кодами и паролями. Брокер утверждает, что не несет никакой ответственности.
— А есть там конкретный человек, который отвечает за состояние вашего счета?
— Разумеется. К тому времени, как мы заметили, что случилось, он уже ушел из банка. Через несколько дней его нашли в Венесуэле. Мертвого. Он и вся его семья погибли в автомобильной аварии.
— С какой брокерской фирмой вы работаете?
Я ожидал услышать какое-нибудь громкое имя и был удивлен его ответом:
— «Банко транснасиональ де Панама».
— Панама? — переспросил я. — Но почему?
Он пожал плечами.
— Половина наших фондов — в офшорах. Арабы и прочая подобная публика — настоящие деньги у них.
Но я не мог отделаться от сомнений. Панама — это латиноамериканская Швейцария: страна банковской секретности, отличное место для того, чтобы держать деньги и не отвечать на вопросы. Панама — это значит, вам есть что скрывать.
— В общем, у «Маркус кэпитал менеджмент» не осталось ни капиталов, ни менеджмента. У нас нет ничего. Ничего.
— Кажется, я уже вижу, к чему идет дело. Вы не могли сознаться инвесторам, что потеряли все деньги, так?
— Некоторые из них вложили сотни миллионов долларов. Что бы я им сказал? Что я разорился? За все эти годы я ни цента не потерял. Никто не мог похвастаться такими достижениями.
— Так что же вы сделали, Маршалл?
— Мне нужны были деньги. Очень много денег. Гигантские вливания. И ни один банк в мире не выдал бы мне займа.
— Так, понял. Вы снова заняли деньги, чтобы сделать вид, что все в порядке. У кого вы их взяли?