Похищенная невеста Братвы
Шрифт:
— Lastachka, — стонет он. Его огромный член бьет и пульсирует. Его горячая сперма льется в меня, проливаясь глубоко, когда я сжимаюсь вокруг него.
Я дрожу и трясусь, и мне не хватает воздуха, когда я обнимаю его. Я безумно целую его, как будто отчаянно хочу ощутить вкус его губ. Я цепляюсь за него, никогда не желая сдвигаться с этой позиции и никогда не желая, чтобы он выходил из меня.
Я смутно осознаю, что он переворачивает нас и мягко выскальзывает из меня. Он прижимает меня спиной к своей груди и обнимает своими большими руками. И через несколько
Мои сны очень, очень хороши.
Вздрагивая я просыпаюсь. Через секунду я понимаю, что Лев тоже проснулся.
— Что…
— Ш-ш-ш, — шепчет он, поднося палец к губам. Темная ночь кажется тихой и спокойной. Но это так как будто слишком тихо. Здесь слишком тихо.
Он хмурится.
— Мне показалось, я слышал…
Окно разбивается вдребезги. И вдруг свет ослепляет меня, когда в ухе раздается хлопок.
Я кричу. Я ослеплена, по крайней мере, наполовину оглохла. Но я чувствую, как большие, странные руки вырывают меня из объятий Льва. Я слышу, как он выкрикивает мое имя сквозь туман в ушах. Все так ярко, что кажется, будто мы стоим на солнце. Но я тянусь к нему вслепую.
— Лев!!! — Я кричу. — ЛЕВ!!
Я слышу, как он рычит и хрюкает. Я слышу свое имя, но затем оно обрывается со звуком удара кулака по коже. Я кричу, но вдруг что — то проскальзывает у меня между губ-кляп.
Я все равно кричу, вздрагивая, когда чувствую, как меня заворачивают в одеяло, а затем туго завязывают. Я кричу и кричу, но это бесполезно. Я чувствую, как меня тащат, пиная ногами, по полу, а затем на кухню. Я слышу, как Лев выкрикивает мое имя, когда меня поднимают в воздух.
Я могу сказать, что я снаружи. Затем я слышу звук открывающейся двери — как в фургоне. Мое сердце замирает, и я начинаю кричать так громко, как только могу.
Но это бесполезно. Что бы ни было, это ничто не остановит.
Меня швыряют в жесткую, холодную тьму. Затем звук двери раздается снова, закрываясь с “глухим стуком". Я больше не слышу Льва, и это самое страшное.
Фургон начинает тарахтеть и трогается с места. И вдруг я кричу и заваливаюсь на бок, когда он ускоряется и уносится в ночь.
Я не знаю, куда мы направляемся. Но я чертовски хорошо знаю, что я оставила позади.
Глава 18
Лев
Отряд Федора — это обученный российский спецназ. Я слышал, что это изнурительные, варварские тренировки. Это ломает сильных мужчин и раскалывает на части, пока они не начинают молить о пощаде.
Это прогулка по парку по сравнению с “тренировкой”, которую я получил на улицах Санкт-Петербурга.
Я провел более десяти лет, сражаясь каждый божий день. Не просто для того, чтобы “пройти тест” или получить хорошие оценки от инструктора по строевой подготовке. Я боролся, чтобы выжить; чтобы поесть, чтобы прожить еще один день. Чтобы пережить еще одну ночь без ночных хищников,
Эти люди-обученные убийцы. Они могут разобрать Автомат Калашникова сорок семь (АК-47) в темноте. Они могут пронзить цель в здание с военной точностью.
Я могу неделю прожить без еды. Я могу бежать до тех пор, пока мои ноги физически не подкосились и меня не стошнит кровью. Я могу драться со связанными за спиной руками, гребаными зубами, если придется. Подготовка российских спецназовцев не имеет ничего общего со школой выживания улицах района Марьино Санкт-Петербурга.
Инстинктивно зажмуриваю глаза, когда в окно влетает светошумовая граната. Я слышу хлопок и чувствую, как у меня звенит в ушах. Но когда я открываю глаза, я не ослеп. Но даже несмотря на это, это ни в малейшей степени не равный бой.
Их десять человек.
Зои продолжает кричать, когда я вскакиваю с кровати с лампой в руке. Дверь открывается, но я готов к этому. Первому проходящему человеку достается фарфором и металлом прямо в лицо, ослепляя его. Он кричит хватаясь за лицо.
Я забираю его оружие. Теперь у меня есть пистолет.
Я стреляю ему в грудь, и следом вгоняю пулю в лицо человеку позади него. Третий быстрее и начинает отстреливаться. Я прыгаю вниз и обхватывая его ноги. Но четвертый и пятый уже вламываются в боковое окно.
Я слышу, как позади меня бьется стекло. Оборачиваясь вижу шестого и седьмого, свисающих через в окне спальни. Моя Зои все еще кричит ослепленная, когда я рыча бросаюсь на них. Я рычу, когда швыряю их обоих обратно в окно. Упираясь своим пистолетом одному из них в горло, и я нажимаю на курок.
Трое ранены.
Проволока обвивается вокруг моего горла, душит меня. Я рычу и пригибаясь, переворачиваю ублюдка на спину. Врезаясь снова и снова стволом моего пистолета ему в лицо, и к тому времени, как я нажимаю на курок, он уже мертв.
Четверо убиты.
Зои кричит снаружи, притягивая мое внимание. Я рычу и бросаюсь к боковой двери, толкая ее плечом. Я реву, когда получаю удар прикладом винтовки в живот, сбивающий меня с ног. Но я сопротивляюсь этому. Я бью изо всех сил, попадая ему по яйцам. Мой пистолет врезается ему между ног, и я стреляю.
Пять.
Я бросаюсь к разбитой двери спальни. Но двое из них выскакивают, чтобы схватить меня первыми. Я сильно ударяюсь о землю, и пистолет выпадает из моей руки. Я слышу, как она зовет меня, и я реву из-за нее, как зверь в клетке.
Я брыкаюсь и бью кулаками. Я кусаюсь и рычу. Мои большие пальцы выкалывают глаза. Мои колени врезаются в яйца. Третий мужчина наваливается на меня сверху. Но я едва осознаю это, когда вижу ее.
Двое из них выбегают из спальни, неся что — то завернутое в простыни, это Зои.
Я рычу и напрягаюсь, пытаясь вырваться из рук мужчин, удерживающих меня. Вырвавшись на секунду я бросаюсь к тем двоим, которые забирают ее. Я отбрасываю одного из них в стену, и мой кулак врезается ему в лицо через черную маску-балаклаву, которую он носит. Он рычит от боли, когда кровь хлещет по его шее из-под маски.