Поход без привала
Шрифт:
На окраине города их встретил дозор, вооруженный по-боевому. Павел Алексеевич предъявил документы и велел шоферу ехать в штаб армии.
Командарм 9-й генерал-полковник Черевиченко сразу принял Белова. Крепко пожал руку:
— Ну, не дали вам отдохнуть?!
— Как видите. Спешу до своих добраться.
— Торопитесь. Крымская дивизия уже отражает атаки. Баранов идет к границе, но медленно. Дождь, дороги плохие. Задача корпуса — занять оборонительные позиции по плану, противника через границу не пропустить.
— А общая обстановка?
— Главный удар противник наносит скорее всего
Белов был уже возле двери, когда Черевиченко остановил его, посоветовал:
— Будете ехать через Бендеры — поосторожней. Сильно бомбят, сволочи…
И опять потянулась дорога. Машина теперь бежала быстро, мотор почти не грелся. Но вот началась местность, где недавно прошли большие дожди. Часто попадались ямы и рытвины, полные грязной воды. Миновав подмытый, осевший мост через ручей, машина застряла. Шофер побежал в село, привел крестьян с волами. Пока вытянули автомобиль, надвинулись сумерки и снова закрапал дождь.
К счастью, возле населенного пункта Тарутино нагнали тылы 5-й имени Блинова дивизии. Павел Алексеевич послал нарочного к полковнику Баранову и велел впрячь в машину коней — дорога совсем испортилась.
Виктор Кириллович Баранов — человек догадливый. Он прислал за командиром корпуса не один, а сразу два броневика. И хорошо сделал. Едва начался рассвет, броневик, двигавшийся первым, завяз в низине. Второй кое-как протащили.
Усталый, голодный и мокрый, добрался наконец Белов до Романовки — глухого местечка, где стоял штаб корпуса. Однако, как и предусмотрено было планом, штаб уже выдвинулся к границе. В Романовке остались только снабженцы. К Белову бросился адъютант — лейтенант Михайлов. Бежал радостный — на шею готов был кинуться! Но спохватился, перешел на строевой шаг.
Выслушав доклад, Павел Алексеевич взглянул на часы:
— В нашем распоряжении сорок минут. Пусть запакуют мои личные вещи. А мне приготовьте сухую одежду.
Переступил порог комнаты, где жил с семьей, и вздрогнул: прямо на него смотрела со шкафа большая кукла — любимица дочек. Смотрела удивленно и вопросительно: почему, дескать, ты один?
И кукла, и мяч на полу, и фотографии на стене — все это теперь прошлое… Нельзя задерживаться тут — затоскуешь о дочках, ослабнешь душой… Он кое-как сунул в чемоданчик белье, мыло, бритву, полотенце, тетрадь. Очень хотелось открыть гардероб, где висели платья Наташи и Гали, коснуться рукой, прижать к щеке. Но он подавил это желание. Взял чемоданчик и вышел на крыльцо.
Утреннее солнце уже успело прогреть воздух. Со стороны железнодорожной станции Бессарабская доносились взрывы. Испуганно тенькали оконные стекла. Где-то назойливо, словно бы на одном месте, гудел самолет. Звук был въедливый, незнакомый.
К дому на чистенькой, недавно выкрашенной автомашине подкатил адъютант Михайлов.
3
Возле селения Комрат вырыты посреди виноградника
Со склона холма хороший обзор. Краски везде яркие, сочные. Солнце палит с голубого неба. Над зеленым разливом виноградников колышется знойное марево. Лишь изредка, нарушая сонное спокойствие жаркого дня, громыхает вдали пушка.
У полковника Грецова цепкая, острая память. Он докладывал без запинки, показывая и по карте и на местности, где позиции полков, где стоит артиллерия, где заняли оборону пограничники. Обрадован был прибытием генерала — такой груз снимет теперь с плеч! Начштаба — человек осанистый, рослый, хладнокровный. А сейчас нервничает, торопится. Трудными были для него минувшие сутки.
Можно похвалить Грецова: все сделано точно по инструкции, от буквы до буквы. 9-я Крымская дивизия обороняется вдоль реки Прут. 5-я Ставропольская имени Блинова форсированным маршем выдвигается к фронту. Части действуют организованно, управление твердое. За это спасибо. А упрекать Грецова за недостатки и упущения не стоит. Сам поймет, чего недодумал, где не проявил инициативу.
В полосе кавкорпуса — два моста через Прут: шоссейный и железнодорожный. Оба возле населенного пункта Фэлчиул. Там узел дорог, там необходимо выставить самый надежный заслон. Но войска распределены равномерно, в районе Фэлчиул обороняется только 108-й полк, растянутый в ниточку. Кавалеристы и небольшая группа пограничников не смогли сдержать натиск. Противник захватил мосты и переправил на восточный берег батальон пехоты.
Взорвать мосты должны были пограничники, да не успели. Какой смысл искать сейчас виновных, надо быстрее исправлять положение!
— Еду в Фэлчиул, — сказал Павел Алексеевич Грецову и, повернувшись к группе командиров, стоявших у входа в блиндаж, позвал: — Товарищ Баумштейн!
От группы отделился командир резервного 72-го кавполка. Подошел быстро, чуть вразвалку.
— Я, товарищ генерал!
— До наступления темноты врага отбросить, мосты захватить. Начальник артиллерии — к мостам! Увязывайте взаимодействие. Товарищ Грецов, свяжитесь с летчиками.
Отдавая приказы и распоряжения, Павел Алексеевич впервые за истекшие сутки почувствовал, как возвращается к нему спокойствие, привычное состояние. Что, собственно, произошло?! Всю жизнь он готовился к войне, готовил других. Отлаживал на многочисленных занятиях и учениях доверенный ему корпусной механизм. И вот теперь пришло время главной проверки. Особенно для комсостава, для руководства корпуса. Хорошо ли учились? Не зря ли одевал и кормил их народ?
Павел Алексеевич еще обдумывал подробности предстоящего боя, а уже готов был карандашный набросок приказа, уже пришли в действие приводные ремни, связывавшие штаб с исполнителями. Пронеслись автомашины с пушками на прицепе. На гребне оврага показался 72-й кавполк, поднятый по тревоге Баумштейном. Длинная колонна вытянулась по проселочной дороге: четыре сабельных эскадрона, пулеметные тачанки, артиллерийская батарея.