Поход на гору Сиде

Чернова Елена

– Да, отец. Но… как же Нисимура-сан?

– Насколько я помню, ты сам пожелал сражаться без ограничений.

Понурившись, Иори рассматривал пол.

– Я… не понимал, о чем прошу. Не думал, что получится…

– Ты хотел умереть в случае поражения, – усмехнулся сэнсей. – В бою, от чужой руки, чтобы спасти Серинову-сан от моего самодурства… Вот только Нисимура-сан не убил бы тебя.

– Ты запретил ему?

– Нет. Он и так был готов уберечь твою голову даже ценой своей. Неужели ты всерьёз ожидал чего-то иного?

– Значит, он просто поддался?

– Не

смеши. Зачем бы ему отдавать себя на расправу? Он защищался отчаянно, жёстко, со всем опытом и умением, но всё равно не устоял. А его намерения не имели значения – ты ни разу не дал ему провести по-настоящему опасную комбинацию.

Иори залился краской.

– Отец, ведь я в самом деле мог…

– Мог.

– А если бы я… ударил?

Взгляд Хаябуси потемнел.

– Тебе пришлось бы жить с этим, – сурово уронил он.

Повисшая в комнате тишина, казалось, скрывала в себе что-то огромное, холодное, жуткое. Поединок. Высшее испытание сил, искусства и воли, беспредельная красота противостояния, сверкающая вершина, манящая воина… и чёрная бездна под ней. Боль, кровь, обломки костей, торчащие из открытой раны. Ужасная простота, с которой мыслящий, чувствующий человек навсегда становится мёртвой гниющей куклой. Почему одно неотделимо от другого? Как правильней: отказаться от первого, чтобы избегнуть второго, – или пытаться их разделить? Или… принять всё как есть?

– Скажи, Иори, выйдешь ли ты снова на подобную схватку? По доброй воле? – негромко спросил сэнсей.

Юноша взял со стола свою каллиграфию и долго рассматривал иероглифы.

– Я безумец. И впридачу мерзавец.

– Почему?

– Потому что мой ответ – да.

– Неудивительно, – Ольга сноровисто вдела в иголку новую нитку. – Твой саксофон звучит, как голос небес. Но ты – самурай. И ничего не поделаешь с этим.

– Странно. – Иори рассеянно разминал руку, сплошь покрытую кровоподтёками. – Именно тогда, когда я занялся музыкой… я стал получать подлинную радость от тренировок. А сегодня… мне очень стыдно перед Нисимурой-саном, но…

– Это было прекрасно, – закончила россиянка. – Как симфония.

– Героическая симфония, – выпалил юноша. – Бетховен.

– Вот как? Мне почему-то казалось, что здесь больше подошёл бы Скрябин.

– Скрябин?

– Да. «Поэма огня». Слышал?

Иори просвистел несколько тактов.

– Она самая. Между прочим, у неё есть ещё и цветовая партитура.

– Только не в тех нотах, которые я читал… Интересно, кто-нибудь исполнял всё целиком?

– Наверняка. Хотя я никогда не видела.

Он не ответил, о чем-то задумавшись. Ольга невозмутимо заканчивала вшивать в широкий узорчатый пояс металлические полукольца. Её поделка скрывала в себе ножны для пары плоских ножей, кармашек для отравленных игл, длинный тонкий шнур и несколько других столь же любопытных приспособлений.

– Признаюсь, мне здорово не по себе, – вздохнул Иори, очнувшись от своих дум.

Девушка понимающе кивнула.

– Естественно. Там всё будет иначе, и надеяться не на кого. Придётся решать и отстаивать себя самому. А ты не умеешь. Ты привык повиноваться, оглядываться на других – и боишься обретённой свободы. В сущности, правильно боишься. Но у тебя нет иного выхода.

– А вы… свободны, Орьга-сан?

– Абсолютно.

Юноша безуспешно попытался соотнести это заявление с её положением в Генкай-рю. Она обязана во всем подчиняться господину, тот волен даже убить её, не объясняя причин…

Ольга рассмеялась.

– Для человека Пути счастье и долг – одно и то же. Ты уж поверь, мне не о чем сожалеть, ибо я сознательно это выбрала. Я всегда поступаю так, как считаю необходимым. Кстати, сэнсей и не требует от меня ничего такого, что я сама от себя не требую.

– Правда? Вы бы сделали сэппуку, если бы я… покончил с собой?

Сощурившись, россиянка глядела на собеседника.

– Боюсь, что да, Иори-сан. Именно я отстаивала твоё право на самостоятельность. Распорядись ты им столь безответственно… Впрочем, на тебя угроза подействовала, ведь так? – в её глазах сверкнуло веселье. – В мудрости твоего отца нельзя усомниться. У него большой опыт борьбы с самурайскими безумствами подчинённых.

– Да, признаю, я глупец, – насупился юноша. – Не надо мне повторять.

Улыбка Ольги посуровела.

– Если ты идёшь до конца, то должен драться за свою жизнь зубами и когтями. Непростительно погибнуть лишь потому, что тебе лень напрягаться, – она завязала узелок и оборвала нитку. – Судя по результатам, ты усвоил урок. Но на будущее учти: загонять себя в угол – не самая осмысленная стратегия. Иногда такое оправдано, но вообще-то разумнее обходиться без высоких трагедий. Куда эффективней просто приложить максимум усилий для достижения цели. Или ты неспособен пошевелиться без дубины над головой?

Иори прыснул.

– Шевелиться мне так и так придётся, – выдавил он сквозь смех. – Хотя я пока не представляю, где там тренироваться.

– Найдёшь. Не сомневайся, ты получишь всё, что тебе нужно. Однако сначала тебе предстоит сдать экзамены. Ты готов?

– Готов, – в голосе Иори звучала уверенность.

– Вот и прекрасно. – Ольга встряхнула пояс, встала и приложила к себе. – Ну, как? Мне идёт?

Двое мужчин в элегантных тёмно-серых костюмах расположились в гостиной Хаябуси-сэнсея. Чашки уже убрали; закурить хозяин не предложил, предпочтя сразу перейти к делу:

– Вы просили меня подобрать людей для неофициальной охраны Фериэ-сана. Если не возражаете, можете познакомиться с ними сейчас.

– С удовольствием.

Протянув руку, учитель нажал кнопку на телефоне. Минуту спустя фусума раздвинулись, пропуская японца средних лет и высокую светловолосую иностранку. Войдя, они сдержанно поклонились.

– Кацумото Дайго-сан, – представил Хаябуси. – Серинова Орьга-сан. А это досточтимые Томидзава Тадаси-сан и Кимура Иносукэ-сан.

Гости ответили на поклон с заметной растерянностью. Имя Кацумото им уже доводилось слышать, но женщина… Оба медлили, не торопясь доставать визитки.