Поход скорпионов
Шрифт:
Меня разбудили, не церемонясь, пересчитав ребра древком копья:
– Поднимайся, оболтус, атаман зовет.
Сегодня Капюшон под стать заре лучился и сиял, скаля рот в щербатом дружелюбии. Едва я переступил порог, он хлопнул меня по спине огромной лапищей, да так, что, пробежав десяток шагов, я повалился на лавку перед низким длинным, уставленным яствами столом. В нос ударили запахи, от которых желудок тотчас зашелся в голодной истерике.
Капюшон плюхнулся по другую сторону, его широкая ухмылка пришлась аккурат над запечатанным горлышком изящного кувшина, будто над столом воссиял свой собственный, красный с белым полумесяц.
– Твой приятель – великий герой! – возгласил разбойник и, сорвав печать, разлил по кубкам вино. – Боги наградили его мудростью царя и храбростью вепря… – продолжал он, поднимая кубок, – и я предлагаю осушить эти кубки за здоровье великого героя Гиеагра, который…
Дальше можно было не слушать. Мой старик, отец, с которым я вечно спорил и никогда не соглашался, научил меня одной бесценной вещи: избегать болтовни. «Мильк, – поучал он. – Иной наговорит тебе на целую гору золота всего лишь затем, чтобы вытянуть у тебя лишний медяк. Другой же наболтает в три раза больше просто потому, что обожает слушать самого себя. Мой тебе совет: держись подальше и от тех, и от других, ибо человек может быть болтлив либо от жадности, либо от глупости, третьего не дано».
Уйдя в свои мысли, я едва не пропустил момент, когда Капюшон закончил здравицу и потянулся губами к кубку. Последовав его примеру, я сделал несколько глотков. Вино оказалось преотменным, пахнущим медом и солнцем. Оно влилось в меня легко, как дыхание утреннего ветра, и я с удовольствием причмокнул, отдавая дань божественному напитку.
Едва я осушил кубок, разбойник тотчас наполнил его снова. Невысокого же он был обо мне мнения, коли даже не скрывал намерения меня подпоить. Его глаза светились радушием паука, сплетшего сегодня для мухи особенно мягкую паутину.
Прочистив горло, я поднял кубок и возгласил ответный тост хозяину дома, восславил его удачу и щедрость и призвал богов неизменно помогать ему во всех его начинаниях. Потом одним глотком (какое варварство!) влил в глотку этот чудесный напиток и тотчас протянул кубок за новой порцией. Улыбка Капюшона стала еще шире: похоже, он не ожидал, что все обернется так хорошо. Я же налег на яства, уповая на то, что не зря проводил в пирушках время, отведенное отцом на мое ученье.
Между тем к трапезе присоединились еще двое: бочкообразный коротышка с обвислыми усами (Капюшон назвал его Йахр) и бледный заморыш по имени Званцо, с лицом и глазами змеи. Атаман отрекомендовал их своими советниками.
Разговор пошел о наших с Гиеагром приключениях. Поглощая кубок за кубком, я подробно живописал наши путешествия, прибавлял то тут, то там кое-что от себя, небольшие штришки, которые, по моему мнению, должны были представить моего друга в нужном свете. Собеседники живо интересовались нашими похождениями, спрашивали о том о сем, но о чем бы ни заходила речь, разговор всякий раз сводился к взятой Гиеагром добыче: сколько, да чего, да у кого отобрано, да не отдано ли кому. Я отвечал, от всей души надеясь, что мы надежно спрятали наши трофеи в этих горах.
Наконец они насытили свое любопытство, трапеза подошла к завершению, и Капюшон заговорил о деле.
– Знаешь, я склоняюсь к тому, чтобы принять предложение великого Гиеагра, – произнес он с видом купца, проторговавшегося много часов и все равно не вполне довольного условиями сделки. Обильное возлияние никак не сказалось на его речи. – Хотя плата за труды не слишком велика, а доля в предполагаемой добыче могла бы быть и больше. И сроки… Сроки…
– Что же не так со сроками, почтенный? – поинтересовался я.
– У меня совсем немного людей, обученных ремеслу. Ты видел этих несчастных, все они – изгнанники. Все, что они умеют, – подстерегать одиноких путников на ночной дороге, а Гиеагру нужны каменщики и плотники.
– Гиеагр просит не так уж много, – возразил я. – Речь не о дворцах и храмах, а всего лишь о плотинах. Требуются два-три мастера и четыре дюжины помощников под их начало.
– Быть может, ты и прав. – Капюшон в задумчивости наклонил голову. – Я подумаю над этим. В любом случае, я пошлю к твоему приятелю человека сообщить, что через пять дней будут готовы три из пяти плотин, а если позволят боги, то и все плотины, которые он просит. Ты же, надеюсь, погостишь это время у меня, ведь ты поведал лишь малую часть историй о ваших беспримерных странствиях…
«…А кроме того, тебе нужен заложник на случай, если Гиеагр вдруг откажется платить», – подумал я.
Мы поднялись из-за стола.
– Буду рад рассказать тебе все, что удержала моя память, – воскликнул я. – Кроме того, я кое-что смыслю в строительстве, а Гиеагр объяснил мне свой замысел столь подробно, что я смог бы возглавить возведение одной из плотин.
Капюшон покачал головой:
– Я не настолько беден людьми, как тебе могло бы показаться, и кроме того, скорее голым явлюсь в Арзакену на Праздник Тетивы, чем допущу, чтобы мой гость работал. Но если хочешь следить за ходом работ, тебя каждый день будут отвозить к месту строительства. Представитель великого Гиеагра должен иметь возможность следить за тем, как расходуются дзанги его соратника.
Древняя Арзакена трепетала. Лазутчики Капюшона докладывали, что громоподобная слава Непобедимого Гиеагра лишила царя и городское начальство сна, а аппетита лишила простенькая мысль о том, что Гиеагр, хоть и обласканный богами герой, в сущности, всего лишь одиночка. А раз так, не будет ли в глазах соседей и небесных покровителей выглядеть проявлением слабости тот факт, что на его поимку отправили целое войско.
Да-да, они отправили войско, я видел его собственными глазами, когда вместе с людьми Капюшона навещал Горло – место, где ущелье, ведущее к Арзакене, сужается настолько, что сотня воинов может без труда сдерживать десятитысячную армию. Здесь возвышаются построенные в незапамятные времена бронзовые ворота, намертво перекрывающие подход к столице. Говорят, их запирают во время войн с соседями, однако сейчас они были открыты: должно быть, местное начальство сочло, что запереть их сейчас – чересчур много чести для Непосвященного.
Итак, Горло. К воротам вела узкая тропа, извивами похожая на страдающую от адской боли змею. Она ныряла под замшелую арку и бежала дальше еще несколько сотен шагов по такому же узкому проходу. Дальше ущелье постепенно расширялось, вливаясь в плодородную долину Арзакены. Слева от ворот грохотала в неглубоком каменном ложе быстрая горная речка Арна.
Ворота стерегли. Прячась за камнями, я щурился от солнечных бликов, которые отбрасывали шлемы и латы солдат. Их было не меньше сотни, вооруженных луками, дротиками, мечами и копьями. Вскарабкавшись же повыше, так, чтобы можно было разглядеть, что делается за воротами, я увидел такое, от чего все наше предприятие показалось мне глупой детской шалостью. В первое мгновение мне почудилось, что ущелье вдали красно от крови, будто какой-то жестокий бог выпотрошил там все население Арзакены; лишь приглядевшись, я понял, что это не кровь, а тысячи палаток, заполонивших дно ущелья. Великие боги! Нам не уйти отсюда живыми!!!