Похороненный дневник

Пулли Д. М.

Волоча ноги, Джаспер вышел из здания и обнаружил, что на дальнем краю двора его дожидается стайка ребят. Среди них был и Сэсил, с распухшим носом и проступающим синяком под глазом. Джаспер невольно оглянулся, не зная, сработает ли предостережение учительницы за пределами школьной территории. Мисс Бэбкок сидела, низко склонившись над книгой. Уэйна нигде не было видно.

Все пятеро мальчишек были больше самого Джаспера. Трое сидели на балясине ограды. Рядом с Сэсилом стоял здоровый парень по имени Бобби. Джаспер вспомнил, что Уэйн вроде бы представил их как родственников.

Он поколебался, решая, не стоит ли дать стрекача в другую сторону, но быстро понял всю тщетность этого плана. Он бегал быстро, но не очень быстро. И потом, дядя все равно пристукнет его по возвращении домой.

Джаспер набрал воздуху в грудь и двинулся прямо к Сэсилу.

— Чего тебе надо?

— Спокойно, малек. Я просто хотел извиниться. Не стоило мне молоть ту чушь про твою мамку.

Джаспер удивился бы не менее, если из зада его недавнего противника вдруг повалили бы яркие воздушные шарики в клубах волшебной пыльцы.

— Что?

— Я не думал, что ты так расстроишься. Глупо с моей стороны.

Остальные мальчишки вроде бы закивали, соглашаясь. Все они были по меньшей мере на пару лет старше Джаспера, но в том, как они на него смотрели, угадывалось уважение.

— Прости, что разбил тебе нос, — сказал Джаспер и понял, что на самом деле сожалеет.

— Ладно, ерунда. Бывало и похуже, — тут Сэсил довольно сильно пихнул его в плечо, чтобы Джаспер понял: ему может перепасть не на шутку. — У тебя приличный замах.

Джаспер потер руку и, напрягшись, сумел улыбнуться.

— Тебя здорово поколотят? — спросил Бобби, словно уже зная ответ заранее. Остальные покивали.

— Не уверен. Скорее всего. Ни разу не видал дядю Лео в настоящей ярости.

Сэсил дружески хлопнул Джаспера по спине:

— А ты просто держись за стул, пока можешь.

Глава 16

Какому наказанию подвергали вас родители, случись вам нарушить дисциплину?

Домой Джаспер отправился не напрямик. Ему не хотелось случайно столкнуться на ферме Хойта с быком Никодимом, но пуще всего его страшило то, что могло произойти по возвращении в дядину хижину. Две мили шагал он безлюдными пыльными дорогами к крошечному домику, где месяцем ранее мать оставила его, ничего не объяснив. И по пути старался не вспоминать, как скрылся из глаз их «Шеви» 47-го года выпуска.

Ветер прихлестывал, неся с собой прохладу. Лето закончилось.

Над Харрис-роуд, в самом конце его пути, возвышался громадный старый дуб. С каждым порывом ветра белки в его ветвях затевали громкие пересуды, а желуди осыпались, градом барабаня по земле у корней. С запрокинутой головой Джаспер постоял под гигантом, оглядывая листья, которым уже очень скоро предстояло пожухнуть и облететь. Над дорогой протянулись вдаль несколько низких, толстых ветвей. Джаспер прикинул, не забраться ли на одну такую, чтобы прятаться в листве, пока весь мир начисто не забудет о нем. С петли, затянутой вокруг одной из дальних веток, свисала истрепанная веревка с доской на

конце: давным-давно пришедшие в негодность детские качели. Подойдя, Джаспер крутанул расщепленное, сломанное сиденье. Когда мама была маленькой, не старше его самого, она тоже могла качаться на этих качелях.

Выпустив доску из пальцев, он задумался, что сделала бы с ним мама, получи она подобную записку. Она тоже наказывала его, конечно, — шлепала от души, но совсем иначе, чем сегодня это проделала мисс Бэбкок. Мама всякий раз теряла запал после двух-трех шлепков. Потом она сама выглядела так, будто ее отшлепали, и, кажется, переставала интересоваться, плачет ли он и вообще — дышит ли. Ему приходилось часами изображать веселье, прежде чем мама могла хотя бы улыбнуться. Стоило показаться улыбке, все становилось на свои места.

Вот только с дядей Лео и тетей Вельмой напускное веселье не сработает. Джаспер все еще не забыл того, как дядя наставил дробовик в голову своей любимой коровы. И даже глазом не моргнул, нажимая курок. А ведь корову он наверняка любил сильнее, чем беспутного, никчемного племянника.

Волоча ноги, Джаспер доплелся вдоль Харрис-роуд до поворота на проселочную дорогу, ведущую к неизбежной погибели. Уэйн остановил его прежде, чем Джаспер успел поставить ногу на ступеньку крыльца.

— Па сейчас в сарае, — шепнул он. — Иди, поговори с ним. Ма уже знает.

— Ты ей рассказал?

— Ага. Обычно у нее здорово получается сообщать дурные вести, а я хотел соломки тебе подстелить. Порой па способен… ну, он может еще сильнее разозлиться, если ляпнешь что-то не то.

— И что мне сказать?

— Ма говорит, он уже не в духе, потому что треклятый трактор все еще протекает. В общем, наберись духу и старайся не бубнить под нос. Не распускай нюни, не извиняйся. Просто расскажи ему напрямик, что ты натворил, и ничего не упусти. Если в той записке он прочтет что-то, чего ты ему не рассказывал, стегать будет вдвое сильнее.

Джаспер кивнул, но потом опустил глаза:

— Я не читал записки.

— Давай сюда, — Уэйн схватил листок и прочел вслух:

Уважаемые Леонард и Вельма Уильямс!

К сожалению, я вынуждена сообщить, что сегодня ваш племянник стал причиной серьезного нарушения школьной дисциплины. Пожалуйста, обсудите с Джаспером это происшествие, чтобы он смог продолжить у нас свое обучение.

Искренне Ваша,

Мисс Эллен Бэбкок

— Так что мне сказать? — спросил Джаспер. Мисс Бэбкок не обо всем написала.

— Расскажи ему все. Если о чем-то смолчишь, могу обещать: он как-нибудь разузнает, и поркой ты уже не отделаешься. Фермеры часто судачат о том о сем, да с него станется и в школу заглянуть.

Джаспер снова кивнул и развернулся к амбару. По какой-то кошмарной причине ему вспомнилась корова по имени Салли и ее душераздирающие крики. Даже во рту пересохло.

— Теперь только не струхни, — легонько толкнул локтем Уэйн. — Я запросто пережил самую худшую порку в своей жизни. Неделю не мог сидеть ровно, но пережил. Даже шрамов не осталось.