Похождения бравого солдата Швейка (с илл.)
Шрифт:
— Шатаемся по всему городу! — сказал Швейк извозчику, и это была правда.
Когда они приехали на учебный плац и подошли к помосту с деревянным барьером и столом, на котором должен был стоять походный алтарь, выяснилось, что фельдкурат забыл про министранта.
Во время обедни фельдкурату всегда прислуживал один пехотинец, который теперь как раз предпочёл сделаться телефонистом и уехал на фронт.
— Не беда, господин фельдкурат, — заявил Швейк. — Я могу его заменить.
— А вы умеете министровать?
— Никогда этим не занимался, — ответил Швейк, — но попробовать можно. Теперь ведь война, а в войну люди берутся за
— Ладно! — сказал фельдкурат. — Только воды мне в чашу не наливайте. Вот что: вы лучше сейчас же и в другой кувшинчик налейте вина. А впрочем, я сам буду вам подсказывать, когда идти направо, когда налево. Свистну один раз — значит, «направо», два — «налево». Требник особенно часто ко мне не таскайте. В общем это всё пустяки. Не боитесь?
40
И со духом твоим (лат.)
41
Благословение господне на вас (лат.)
— Я ничего не боюсь, господин фельдкурат, даже не боюсь быть министрантом.
Фельдкурат был прав, что в общем всё это — пустяки. Всё шло как по маслу.
Речь фельдкурата была весьма лаконична:
— Солдаты! Мы собрались здесь для того, чтобы перед отъездом на поле брани обратить свои сердца к богу; да дарует он нам победу и сохранит нас невредимыми. Не буду вас долго задерживать, желаю всего наилучшего.
— Ruht! 42 — скомандовал старый полковник на левом фланге.
42
Вольно! (нем.)
Полевая обедня зовётся полевой потому, что подчиняется тем же законам, каким подчиняется и военная тактика на поле сражения. В Тридцатилетнюю войну при длительных манёврах войск полевые обедни тоже продолжались необычайно долго.
При современной тактике, когда передвижения войск стали быстрыми, и полевую обедню следует служить быстро.
Сегодня обедня продолжалась ровно десять минут. Тем, кто стоял близко, казалось очень странным, отчего это во время мессы фельдкурат посвистывает.
Швейк на лету ловил сигналы, появляясь то по правую, то по левую сторону престола, и произносил только «Et cum spiritu tuo». Это несколько напоминало индийский танец вокруг жертвенника. Но в общем богослужение произвело очень хорошее впечатление и рассеяло скуку пыльного, угрюмого учебного плаца с аллеей сливовых деревьев и отхожими местами на заднем плане. Аромат отхожих мест заменял мистическое благовоние ладана в готических храмах. У всех было прекрасное настроение. Офицеры, окружавшие полковника, рассказывали друг другу анекдоты. Так что всё сошло благополучно. То там, то здесь среди солдат слышалось: «Дай разок затянуться». И как фимиам, к небу поднимались синеватые облачка табачного дыма. Закурили
Наконец раздалось: «Zum Gebet!» 43 , поднялась пыль, и серый квадрат военных мундиров преклонил колени перед спортивным кубком поручика Витингера, который он выиграл в состязании в беге на дистанции Вена — Медлинг.
Чаша была полна, и каждая манипуляция фельдкурата сопровождалась сочувственными возгласами солдат.
— Вот это глоток! — прокатывалось по рядам.
Обряд был повторён дважды. Затем снова раздалась команда: «На молитву!», хор грянул «Храни нам, боже, государя». Потом последовало «Стройся!» и «Шагом марш!»
43
На молитву! (нем.)
— Собирайте манатки, — сказал Швейку фельдкурат, кивнув на походный алтарь. — Нам нужно всё развезти владельцам.
Они поехали на том же извозчике и честно вернули всё, кроме бутылки церковного вина.
Когда они вернулись домой и в наказание за медленную езду отправили несчастного извозчика рассчитываться в комендантское управление, Швейк обратился к фельдкурату:
— Осмелюсь спросить, господин фельдкурат, должен ли министрант быть того же вероисповедания, что и священник, которому он прислуживает?
— Конечно, — ответил фельдкурат, — Иначе обедня будет недействительна.
— Господин фельдкурат! Произошла крупная ошибка, — заявил Швейк. — Ведь я — вне вероисповедания. Не везёт мне, да и только!
Фельдкурат взглянул на Швейка, с минуту молчал, потом похлопал его по плечу и сказал:
— Выпейте церковного вина, которое там от меня осталось в бутылке, и считайте себя вновь вступившим в лоно церкви.
Глава XII
РЕЛИГИОЗНЫЙ ДИСПУТ
Случалось, Швейк по целым дням не видал пастыря солдатских душ. Свои духовные обязанности фельдкурат перемежал с кутежами и лишь изредка заходил домой, весь перемазанный и грязный, словно кот после прогулок по крышам. Возвращаясь домой, если он ещё вообще в состоянии был говорить, фельдкурат перед сном беседовал со Швейком о высоких материях, о духовном экстазе и о радости мышления, а иногда даже пытался декламировать Гейне. Швейк отслужил с фельдкуратом ещё одну полевую обедню, у сапёров, куда по ошибке был приглашён и другой фельдкурат, бывший школьный законоучитель, чрезвычайно набожный человек. Он очень удивлённо взглянул на своего коллегу Каца, когда тот предложил ему глоток коньяку из швейковской фляжки — Швейк всегда носил её с собой во время исполнения религиозных церемоний.
— Недурной коньяк, — сказал Отто Кац. — Выпейте и поезжайте домой. Я сам всё сделаю. Сегодня мне нужно побыть на свежем воздухе, а то что-то голова болит.
Набожный фельдкурат покачал головой и уехал, а Кац, как всегда, блестяще справился со своей ролью. На этот раз он претворил в кровь господню вино с содовой водой, и проповедь затянулась несколько дольше обыкновенного, причём каждое третье слово её составляли «и так далее» и «несомненно».
— Солдаты! Сегодня вы уезжаете на фронт и так далее. Обратите же сердца ваши к богу и так далее. Несомненно. Никто не знает, что с вами будет. Несомненно. И так далее.