Похождения красавца-мужчины, или Сага об О'Бухаре
Шрифт:
Бывает, купишь книгу незнакомого автора, начнешь ее читать и вдруг понимаешь, что лучше бы купил водки.
С этим соглашались все мои знакомые мужского пола: «Если ты не переспал /в смысле, не потрахался /с классной проституткой, то ты еще недостаточно созрел как мужчина-самец. И желая заполнить этот пробел в моем развитии, я приготовил нужную сумму денег, дождался, когда мои женщины оставят меня в покое, и по телефону договорился, чтобы ровно к двадцати четырем часам в мою квартиру привезли красивую сексуальную брюнетку, профессионалку в своем деле, за мастерство которой не жалко будет отдать несколько „зеленых“.
Ровно в полночь в прихожей раздался звонок. В приятном волнении я открыл дверь, и в мою квартиру протиснулся
От бобра бобра не ищут.
Вчера вечером ехал домой на поезде метро. На станции „Удельная“ в вагон зашел нищий слепой мужчина с палочкой и стал просить о помощи. То есть, он шел по вагону, нащупывая палкой дорогу, и при каждом втором шаге выговаривал одно слово: „Поможите“. В левой руке он держал потрепанную шапку, в которую многие бросали рубли и десятки. Когда я увидел его мутные бельма без зрачков, я содрогнулся внутренне и тоже бросил в шапку рубль. А слепой доехал до станции „Озерки“, пулей вылетел из вагона и, зажав палку под мышкой, быстро перебежал через платформу, ловко лавируя между людьми, прыгнул в поезд и уехал обратно, в сторону „Удельной“. Я сразу понял, что бедолага сослепу проехал свою остановку.
По внешнему виду бомжа очень трудно определить его возраст. Выделить можно только детей. Остальные кажутся существами неопределенного возраста. Однажды такое существо подошло ко мне, когда я, недалеко от станции метро „Гражданский проспект“, пил пиво, курил сигарету и читал книгу Толкиена „Властелин колец“. Бомж остановился рядом со мной, и поскольку они никогда не моются, остро запахло дерьмом. Меня сразу же затошнило от сильного неприятного запаха. Желая поскорее отделаться от вонючего соседа, я вытащил из кармана пачку сигарет и вложил ее в протянутую руку, бомж не уходил, я вложил в другую его руку недопитое пиво. Бомж не уходил. Я сунул ему в карман кошелек с деньгами, а ему под мышку книгу Толкиена, бомж не уходил, и я понял, что он победил. Тогда я разделся, сложил свою одежду у его ног и ушел домой пить водку и читать „Идиота“ Достоевского.
Утром, часов около восьми, меня разбудил звонок телефона. Я подскочил с раскладушки, схватил трубку и услышал голос Марины:
– Царь, сегодня вечером я покажу тебе, где зимуют раки, а потом ты услышишь, как они свистят.
Я заулыбался и сказал:
– Если они свистят очень громко, то прибегут соседи, будут стучать ногами в двери и сорвут наш маленький праздник.
Маринка снова захихикала:
– Они будут свистеть вполсилы, но ты все равно будешь очарован.
– Я согласен быть очарованным красивой женщиной.
– А в больнице ты называл меня женщиной на четыре с минусом, но это тоже неплохой уровень, да, Шурик?
– Ты женщина на пять с плюсом, а в больнице я был больным, вот и говорил всякую ерунду. А вообще, я соскучился по твоим карим глазкам и толстой попке.
Маринка запротестовала:
– Попка не толстая, всего сорок восьмого размера, для моего роста она самая подходящая.
– Да, Марин, а что приготовить покушать? Я абсолютно не знаю твои вкусы.
– Шурик, вечером я съем и живую жирную жабу, потому что буду голодной-голодной Цаплей, ну ладно, мне пора делать уколы, а ты сходи в магазин и чего-нибудь купи.
– А огненной воды покупать?
– Она не помешает, у нас же будет маленький праздник двух свободных людей.
И Маринка повесила трубку.
А я вымылся, побрился, почистился, надел новый (единственный) костюм, засунул в карман последние баксы и пошел в магазин. Маринка – девочка немаленькая и покутить любит, да и я от нее немногим отличаюсь, разве что членом.
Все-таки приятно сознавать, что вечером приедет в гости симпатичная рыжая, немного наивная девочка двадцати шести лет, и мы хорошо покушаем, немного выпьем и хорошо потрахаемся, а что еще надо здоровому сильному мужчине тридцати семи лет! Да, Боцману бы не забыть купить рыбу, а то он нас поимеет своим мяуканьем.
Бездельничать, конечно же, очень приятно, но на это, как правило, не хватает денег.
Сгорела дача Бенуа. Рядом Светлановский проспект пересекается с Тихорецким. Раньше, когда я проезжал мимо дачи, то не обращал внимания на невзрачное строение, теперь обращаю на симпатичные головешки.
Говорят, бочка, в которой жил Диоген, была самой большой бочкой того времени: на ее первом этаже размещались слуги и охрана, на втором – спортивные залы и бани, на третьем – театр, цирк и библиотека, на четвертом жили многочисленные друзья с семьями, на пятом – многочисленные жены и дети Диогена, ну а на шестом жил сам знаменитый Диоген; он до ужаса не любил повторений и тесноты, поэтому ежедневно переезжал из одной просторной, шикарно обставленной комнаты в другую. Потолки и крыша были выполнены из стекла, чтобы ничто не мешало диалогу Диогена и солнца. Конечно же, все завидовали владельцу такой бочки. Даже сам Александр Македонский, восхищенно глядя на дом Диогена, говорил: „Если бы я мог не разрушать, то был бы владельцем такой бочки“.
А Маринка действительно не обманула меня насчет хорошего секса. Она пришла ко мне, и мы двое суток подряд ласкали друг друга. Алкоголя мы не пили. Мы иногда немало ели, иногда смотрели телевизор, иногда слушали музыку, кстати, под музыку мы тоже занимались сексом, то в одном ритме, то в другом. Но самым запоминающимся, самым острым ощущением для меня были Маринкины минеты.
Минет она творила действительно божественно. Здесь уже процессом полностью руководила Маринка, она делала со мной все, что хотела, здесь мы менялись местами /ролями/. Ее глаза были открыты, а мои закрыты. Она следила за моим состоянием и не позволяла мне быстро кончать. Она была музыкантом, а я – музыкальным инструментом; я подчинялся ее воле беспрекословно и то взлетал на гребень волны, то падал в пропасть. Иногда я стонал, иногда рычал, иногда смеялся, иногда плакал. Она была гением миньета, Моцартом, играющим свою светлую музыку, и эта музыка проходила сквозь меня. Я был покорен и очарован. Ни одна из моих бывших женщин не делала даже одной десятой того, что делала Маринка. И за эти двое суток я не раз и не два шептал ей о любви. И Маринка была счастлива, так как оказалось, что мой оргазм для нее гораздо выше ее. Но свой оргазм она тоже получала, потому что мы менялись ролями, и я уже не закрывал глаз и старался языком, пальцами и членом доставить Маринке наивысшее удовольствие. Уже она, в свою очередь, то стонала, то повизгивала, то смеялась, то плакала. Уже она, подчиняясь моей воле, то взлетала на гребень волны, то падала в пропасть. Уже она была моим музыкальным инструментом. И, время от времени, шептала мне о любви. Диана бы позавидовала нашей гармонии.
Кстати, о предательстве Дианы я уже вспоминаю довольно спокойно. Если женщина пожертвовала нашими великолепными отношениями ради своего спокойствия, значит, это действительно не моя женщина. А я, после измены чужой мне женщины, чуть не убил себя. Наверное, я в эти мгновения был настоящим сумасшедшим.
А Маринка, Мариночка, рыжее чудо опять убежала на свою работу. Я, кажется, опять влюбился. Влюбленный безработный мужчина тридцати семи лет чувствует себя веселым, счастливым и сильным.