Похождения красавца-мужчины, или Сага об О'Бухаре
Шрифт:
Оральный секс – это когда партнеры орут, пока не кончат.
Еду по Гражданскому проспекту и вдруг вижу здание с темными витринами, а выше витрин надпись „Салон ЕБ ЛИ“. Заинтригованный смелым названием, я сразу же вышел из автобуса и пошел узнать, что же интересного мне могут предложить в салоне, очевидно, интимных услуг.
У входа стоял охранник. Я поинтересовался у него, могу ли посмотреть на процесс со стороны или должен лично принять участие в этом приятном процессе и сколько у них стоит час. Охранник зверски на меня посмотрел и закричал внутрь помещения: „Олег, за сегодняшний день пришел уже тысячный сексуальный маньяк, и если вы с Петровичем прямо сейчас не укрепите упавшие „м“ и „е“ на их
Как сказал Паганини, обращаясь к своим почитателям: „Если бы вы знали, сколько скрипок сломали о мою голову, вы бы уважали меня еще больше“.
Включил телевизор, а там показывают передачу о педофилах. Я только взглянул на мерзкие рожи этих поганых существ и сразу же выключил ящик и побежал в туалет блевать. Столько дерьма показывают по телевизору, что боюсь его включать, но включаю, потому что среди дерьма проскакивают и жемчужинки. Но дерьма гораздо больше. Поэтому рядом с ящиком я всегда кладу рулон туалетной бумаги. На всякий случай.
Когда у гомосексуалиста понос, его называет голубым засранцем.
Однажды меня забрали в милицию. Время от времени я попадал туда, когда выпивал больше нормы и мои ноги не могут донести до дома мое тело. Милиционеры затолкнули меня в клетку, где копошилось с десяток алкоголиков. Немного придя в себя, я начал читать им поэму Некрасова „Кому на Руси жить хорошо?“. Алкоголики этого даже не заметили. А два милиционера приблизились к клетке и слушали мое выступление, помахивая дубинками и жуя жвачку. Прочитав все поэмы Некрасова, я перешел к его стихотворениям, но закончить со стихами и перейти к прозе мне не позволили. Милиционеры вытащили меня из клетки и стали старательно колотить дубинками, словно выбивали пыль из грязного ковра. Было больно и обидно за Некрасова. Милиционеры выбивали пыль, а я спрашивал их: „Вас потрясает Некрасов? Нет? Это еще не значит, что в Некрасове нет поэзии. Это значит, что в ваших сердцах нет тех струн, на которых играла муза Некрасова. Господа, позвольте, я еще раз прочитаю вам его стихи, и если вы услышите музыку, значит, для вас еще не все потеряно“. Но господа мне не позволили. Они выкинули меня из отделения, наградив напоследок сильнейшим пинком под мое мягкое место.
Не понимают люди настоящей поэзии.
Оказывается, интеллигенция Петербурга умеет культурно пить водку, культурно материться и так культурно дерется, что этого не замечают даже милиционеры.
И внутри милицейской камеры я ощущаю себя царем бесконечных пространств.
Двадцать второе апреля. За окном летит снег. Температура – ноль градусов. Только позавчера люди ходили в одних пиджаках (брюки и ботинки на них тоже, конечно же, были). Характер у петербургской погоды очень переменчивый. Сегодня она вам улыбается, а завтра уже плачет, ругается и хлещет вас по лицу. А в каком настроении она будет послезавтра, об этом никто точно не знает.
Мне кажется, что Петр Первый был трусливым человеком и поэтому, прекрасно зная о своей слабости, он издает приказ о расстреле царя /самого себя/ в случае проявления трусости на поле боя.
„Трудно сразу понять, кто кому больше мешает – семья поэту или поэт семье, но то, что они мешают друг другу – это несомненно“, – говорил мне однажды за кружкой пива поэт Неблок-Неклюев.
Однажды ходили с другом в бани. Попариться не только полезно, но и приятно. Зашли в парилку, а там парится пять мужчин и у всех мошонки ярко-красного цвета. Я вначале подумал, что это извращенная пасхальная шутка. Но когда поболтали с этими ребятами, то все оказалось прозаичнее. Ребята спортсмены-каратеисты на тренировке отрабатывали удар в пах, точнее, отрабатывал удар в пах их тренер, он готовился к международным соревнованиям, а ребята терпели, ведь истинный каратист обязан уметь терпеть.
Кто-то из моих приятелей-водителей рассказывал, что когда быстро едешь на машине между Невой и Летним садом по двум горбатым мостикам, то пиписка два раза смеется. Я съездил, проверил, действительно смеется, да еще и повизгивает, когда с мостиков съезжаешь вниз.
Обалденный /в смысле, восхитительный/ весенний день. Пошел на улицу, мусор выносить. Недалеко от помойки ко мне подошла симпатичная девчушка лет тринадцати и начала объясняться мне в любви. Она говорила, что влюбилась в меня с первого взгляда, когда смотрела по телевизору фильм „Казанова“ Феллини и увидела меня на экране в главной роли, а теперь она встретила меня, красивого и молодого, на улице. Она не хочет теперь со мной расставаться ни за что на свете и, если я не отвечу ей взаимностью, то она обязательно покончит с собой. Я старательно ей объяснил, что ничего общего с кино не имею и последние годы своей жизни работаю: то на стройке плотником, то в магазине грузчиком, то на заводе слесарем. Когда до девчушки дошло, что я не тот человек, за которого она меня приняла, маленькая улыбающаяся фея превратилась в юную злую ведьму. Плюнув мне под ноги, она прошипела: „А чего же ты мне об этом сразу же не сказал, козел старый? Я бы не тратила на тебя мое драгоценное время. Убирайся к своим старушкам, а меня, юную конфетку, не видать тебе, как своих ушей!“
Странно, зачем она это сказала, ведь свои уши я вижу каждый день, когда в ванной комнате чищу зубы перед зеркалом.
Если ты уродлив, то не стоит пинать зеркало: или ногу повредишь, или зеркало разобьешь, а красивее не станешь.
Стервятник – это мужчина, живущий со стервами.
Показывали по „ящику“ самую красивую, якобы, девушку Петербурга. Она, конечно, не самая страшная, но если выйти на Невский проспект, то там каждая десятая девушка такого же уровня красоты, а каждая одиннадцатая, несомненно, красивее.
Еще несколько дней назад на улицах лежал снег и температура воздуха была ненамного выше нуля, а сегодня прямо с утра уже плюс двадцать и можно оставлять дома теплую куртку с теплыми ботинками. Но переход от зимы к лету столь стремителен, что половина людей на улицах не поверила в надежность тепла и на всякий случай не стала снимать зимнюю одежду, а другая половина поверила и сняла, и ловит кайф /в смысле, удовольствие/. Хорошо, что я принадлежу к той половине, которая верит.
Пятнадцатое мая. Вечер. Звонит телефон. Поднимаю трубку – приятный женский голос поздравляет меня с днем рождения. Я благодарю и объясняю, что мой день рождения зимой. Приятный женский голос уточняет: „А вы разве не Булгаков Михаил Афанасьевич?“ – „Нет, – отвечаю я. – Я – Александр О`Бухарь, алкогольный мастер, и с удовольствием выпью за здоровье именинника, Булгакова Михаила Афанасьевича, и за приятный женский голос“.
Говорят, Гомер на всех своих турнирах исполнял только две песни: „Илиаду“ и „Одиссею“. Первую он укладывал в три часа, а вторую в четыре. И, несмотря на то, что он был превосходным исполнителем, его почему-то никогда не просили повторить.
Петербургский „Зенит“ проиграл московскому „Торпедо“. Я узнаю об этом всегда одинаково. Один из моих соседей – страстный поклонник „Зенита“. И, когда его любимая футбольная команда проигрывает, он с горя выпивает литр водки, запивает литром пива и приходит ко мне в гости. Садится на полу в прихожей и минут десять, размазывая слезы по лицу, бормочет: „Просрал „Зенитушка“, голубчик, просрал!“ Потом начинает действовать алкоголь, сосед отключается, падает на пол и храпит так громко, что кот Боцман с перепугу забирается под кровать. Ну а я, чтобы прекратить этот милый концерт, хватаю здоровенного стокилограммового медведя под мышки и тащу обратно в его берлогу.