Похождения Вани Житного, или Волшебный мел
Шрифт:
— Хозяи–ин! — Шишок вприскочку бежал из темноты на свет фонарика. Подбежал — и, поскользнувшись, грохнулся прямо на Перкуна, который всё ещё лежал гусиными лапами кверху.
— Ты мне шею чуть не свернул! — просипел Перкун и, отряхнувшись, встал на ноги. Друзья обнялись, едва снова не упав.
— Куда это мы попали? — спросил Перкун.
— Может, это ледовый дворец спорта? — пошутил Ваня.
— Да, конёчки бы тут здорово пригодились, — согласился Шишок
И вдруг Ваня ощутил внутри себя какой-то щекотный гул, который, как это ни странно, складывался в слова… Ваня, хоть и не слышал ушами, но явственно понимал говоримое:
— Добро пожаловать в сон Сома! — Вот какие сложились в нём слова.
Ваня посмотрел на Шишка с Перкуном — и по их обалдевшим физиономиям догадался, что они тоже услышали, а может, увидели — в общем, разобрали то, что им сказали. Шишок стукнул перепончатой лапой по скользкой тверди:
— Ядрёна вошь! Так мы внутри рыбы! — и тут же навернулся.
— Не просто рыбы, — опять раздался рокот. — Я — Сом–привратник. Охраняю границу. Кто вы такие? На русалок не похожи… На утопленников не тянете… Может, вы проклятые дети?
Ваня при этих словах насторожил уши. Шишок же пробормотал:
— Вот ведь! Съел — и ещё разговоры разговаривает…
А внутри каждого продолжало гудеть:
— Вижу, что не проклятые. А особые приметы подходящие: жаберные щели есть, перепонки — в наличии. Выходит, вы нелегальщики. Хотите, значит, проникнуть в подводное царство… А как вы собирались туда пробраться, когда мы давно уж оградились от земного мира? Другого пути нет — только в моём желудке. Я — Сом–перевозчик.
Шишок проворчал:
— И пограничник он, и привратник, и охранник, а теперь ещё и перевозчик, это какой-то Сом-многостаночник получается…
А внутри гудело:
— Давненько у нас не было таких гостей!
Шишок же никак не мог успокоиться и всё продолжал ворчать:
— Если бы каждый так-то: проглотит котлету, а после заводит с ней задушевную беседу… Дескать, давненько не бывало в гостях такой вкусной котлеты.
Сом пророкотал:
— А и не всё же человечкам рыбку-то есть, иногда и рыбка может человечков съесть…
— Протестую! — закричал Перкун. — Тут и птицы имеются…
— Чайки?! — бабахнуло в мозгу.
— Нет, нет, — заторопился Перкун. — Всего лишь петухи. Один петух…
Рокот прекратился. Подождали — но было тихо…
— Как думаете, он нас насовсем проглотил или… не насовсем? — спросил шёпотом Ваня.
— Думаю, всё ж таки должон выплюнуть, — сказал Шишок. — Он же говорил, что перевозчик… Хотя, кто его знает, в каком виде он доставляет перевезённых… перевезённое… И не знаю, как ты, хозяин, а я так дюже невкусный. Думаю, даже ядовитый, — последние слова он проорал, видимо, в расчёте на слух Сома.
— Вас, он, может, и выплюнет, — вздохнул Перкун, — а меня точно в себе оставит. Вечно куры с петухами за всех отдуваются. Что поделаешь — белая кость… От белого мяса никто ещё не отказывался — ни во сне, ни наяву.
— Ну вот— опять он избранная птица… — проворчал Шишок. — И тут он лучше других оказывается.
— Не ссорьтесь хоть в желудке-то, — рассердился Ваня. А внутри зарокотало:
— Приготовьтесь, я скоро проснусь — и изрыгну вас наружу.
— Наконец-то! — пробормотал Шишок. — А то мы тут без воды уж чуть не задохлись.
— Но для этого вы должны сплясать во мне, только посильнее топайте-то… А то я больно крепко сплю… Ненароком ещё начну вас переваривать…
Дважды просить не пришлось. Шишок заиграл на балалайке — и заорал:
То не лёд трещит, Да не комар пищит, Это кум до кумы судака тащит, Ах ты, кумушка, да ты, голубушка, Приготовь-ка судака, чтобы юшка была!Все пустились в сумасшедший пляс: Перкун подскакивал чуть не к потолку — и с размаху вонзался когтистыми лапами в скользкую поверхность, Ваня прыгал как медведь, взмахивая фонариком — свет от лампочки освещал то один, то другой угол сомьего желудка, Шишок же в лихой пляске отбил себе все подошвы. И ничего не происходило — внутренний голос молчал. Ваня тут засомневался: а не обиделся ли Сом, песня-то была не самая подходящая, не такую надо было исполнять в рыбьем желудке. А дышать становилось всё труднее…
Но тут откуда-то изнутри понеслась такая вонь, что все носы себе позажимали, а вслед за этим прикатилась бойкая волна слизи, подхватила путешественников и поволокла вперёд и вверх… Ваня сквозь полуоткрытые веки увидел свет, который всё приближался, становился шире, шире, и вот их с силой выхлестнуло наружу.
Глава 18. Речные выборы
Пронесло по воде, закружило, запружило — и отпустило. Ваня плавно опустился к ногам какого-то человека в джинсовой паре, стоящего на ржавой железной бочке. Лицо его показалось Ване смутно знакомым. Чуть в стороне такую же бочку оседлал некто, похожий на нового русского: в красном пиджаке и с такой толстой золотой цепью, на которую вполне можно было посадить волкодава. Кроме цепи, висящей на бычьей груди нового русского [52] , никаких других сокровищ на дне Смородины не наблюдалось. Не было россыпей жемчугов, сапфиров, изумрудов. Не виднелся вдалеке золотой дворец или хоть глинобитная хижина…
52
Новый русский– новыми русскими называют стремительно разбогатевших (как правило, преступным способом) людей, крупных воротил-мафиози, при этом не обладающих высоким уровнем интеллекта, культуры и, несмотря на свое благосостояние, использующих лексику и обладающих манерами социальных низов, из которых они произошли. Не являются этническими русскими в большинстве случаев [Ред.]
Зато дно было завалено вросшим в ил железным ломом: куски арматуры, перевитые толстой проволокой и водорослями, отовсюду под разными углами живописно торчали ржавые железные листы. Горы жестяных банок с зазубренными крышками возвышались там и сям, некоторые вершины венчали трёхколёсные велосипеды, иные — внушительных размеров катушки с намотанной проволокой, а то ещё прохудившиеся тазы. Тут и там виднелась разнообразная дырявая обувь, зарывшаяся носами в ил — вся без пары. Одним словом, дно было городской свалкой, над которой катились речные валы. Новый русский и человек в джинсе находились в сердцевине этой свалки, а вокруг них кружило множество самой разной рыбы: мелкой и крупной. Сома же было не видать, наверно, вернулся на границу. Шишок с Перкуном подгребали сюда же. Доплыли до Вани и зависли по краям, молотя перепончатыми конечностями.
— Топляк, это кто ж такие? — едва удержавшись на бочке, воскликнул новый русский и обернулся к джинсовому. Топляк нырнул со своей бочки, поплавал вокруг троицы и пожал плечами:
— На русалок, нереид [53] , океанид [54] , а также водяниц [55] , водяв и морян [56] не похожи. Пол не подходит. Явно не утопленники, как мы. У них жабры есть и перепонки. Могу предположить, что этот, — указал он на Шишка, — Нерей [57] … («Но, но, но!» — сказал Шишок.) А этот, — ткнул в Ваню, — Протей [58] . А может, наоборот. А этот, вероятно, морской петух, какой-то неизвестный науке вид.
53
Нереида– в греческой мифологии: морская нимфа, дочь морского божества Нерея. [Ред.]
54
Океанида– в древнегреческой мифологии нимфы, три тысячи дочерей титана Океана и Тефиды. [Ред.]
55
Водяница, или водява, водяна — жительница рек и мельничных омутов, утопленница из крещёных или несчастная девушка, проклятая родителями. Обладают вечной юностью, некоторые даже остаются навсегда в семилетнем возрасте, по виду подобны русалкам. Иногда появляются под видом белых лебедей и златоперых рыбок. [Ред.]
56
Моряна – дочка морского царя, чистая и светлая, с виду, неземная красавица с длинными, распущенными по воде волосами, словно морская пена. [Ред.]
57
Нерей, Нереиды - в греч. мифологии один из наиболее любимых и чтимых богов водяной стихии (моря): добрый, мудрый, справедливый старец,олицетворение спокойной морской глубины, обещающей морякам счастливое плавание. [Ред.]
58
Протей– в древнегреческой мифологии морской бог, обладавший способностью принимать любой образ. [Ред.]