Похвала
Шрифт:
Да, он действительно продавец.
— Мэгги здесь? Ей нужно передать документы, — спрашивает Эмерсон.
— Да, в офисе.
Широкая, мягкая ладонь ложится мне на поясницу, но я все еще немного зла на него, поэтому быстро отстраняюсь, мгновенно теряя утешительное прикосновение.
— Я найду, — мрачно бормочу я.
Я оборачиваюсь и вижу, что он сжимает челюсти, пристально глядя на меня, и меня накрывает волна разочарования, но я быстро отмахиваюсь от нее.
Оставив его с другими мужчинами, я пересекаю открытое
Эмерсон ничего не говорит, пока я иду по коридору, ведущему в заднюю часть здания, поэтому я предполагаю, что иду правильным путем.
Но это не просто обычный коридор.
Он широкий, с дверями по обе стороны и большими окнами. Проходя мимо комнат, я заглядываю внутрь, но они по-прежнему пусты, каждая размером примерно со спальню, и я ловлю себя на том, что сдерживаю свои нервы.
Неужели они действительно позволят людям просто заходить в эти комнаты и…
Я замираю, вглядываясь в одну из них. Стены выкрашены в темно-красный цвет, и здесь по-прежнему почти ничего нет, за исключением одного большого кресла, стоящего на возвышении с золотыми декоративными украшениями, обрамляющими красное бархатное сиденье.
— Это что… — Говорю я себе, или, по крайней мере, мне так казалось.
Теплый голос, который определенно не принадлежит Эмерсону, заканчивает мое предложение, когда он подходит ко мне сзади.
— Трон, — прямо отвечает Гаррет.
Я быстро оборачиваюсь и пристально смотрю на него. На его лице хитрая ухмылка, как будто он подначивает меня зайти внутрь.
Я оглядываю коридор в поисках Эмерсона и, когда замечаю, что он не последовал за мной и все еще разговаривает с работниками в главном зале, я принимаю вызов Гаррета и осторожно вхожу в комнату.
— Почему именно трон? — Спрашиваю я.
Это кажется немного странным для секс-клуба. Это не ярмарка эпохи Возрождения.
— Почему нет? — Отвечает он небрежно, как будто это очевидно.
Я снова сглатываю. Кресло огромное, а платформа, на которой оно стоит, имеет мягкие края и достаточно места для… передвижения.
Я чувствую, как Гаррет наклоняется ближе, его теплое дыхание касается моего уха, когда он шепчет:
— Попробуй.
— Я? Нет. На самом деле я не из тех девушек, которые восседают на троне.
— Откуда ты можешь знать, если никогда этого не пробовала?
Я замолкаю, оглядываясь на него. Он бросает мне вызов, и я не могу точно сказать, действительно ли мне нравится этот парень или я его вроде как ненавижу. Но я никогда не отказываюсь от вызова.
— Давай, — продолжает он.
Его рука мягко касается моей спины, когда он подталкивает меня к креслу.
— В чем вообще смысл? — Спрашиваю я, уступая его подталкиваниям.
Пересекая
Первая мысль, приходящая мне в голову, заключается в том, что этот трон предназначен для королей, выдающихся людей, монархов и повелителей. Но когда мои пальцы скользят по выступам и вершинам декора, я корректирую ход своих мыслей.
Почему я не могу сидеть на нем?
Почему я позволила внушить своему собственному разуму веру в эту неполноценность?
Поворачиваясь, я переношу свой вес на сиденье, и в тот момент, когда тыльная сторона моих бедер касается смытого красного бархата, мне становится приятно.
Скрестив ноги, я осматриваю комнату, Гаррет прислоняется к дверному косяку и наблюдает за мной с выражением одобрения на лице.
— Как я выгляжу? — Спрашиваю я.
Судя по тому, как он смотрит на меня, я ожидаю очередного комплимента, и он открывает рот, словно собираясь его произнести. Но он останавливается, поджимая губы, как будто ему нельзя. Вместо этого он неторопливо идет вперед, останавливается на платформе и кружит вокруг меня.
— А теперь представь, каково это — чувствовать, как кто-то стоит на коленях у твоих ног. Преклоняясь перед твоим присутствием.
Я пытаюсь представить это, но это кажется таким неправильным.
Кажется, я не могу отделаться от мысли, что мужчине место здесь, а мне — у его ног.
Гребаный патриархат.
— Что ж, давай, — говорю я с кривой улыбкой, когда он встает передо мной.
Давайте посмотрим, как ему нравится, когда ему бросают вызов.
Он издает смешок.
— Да, мэм.
Затем он поворачивается ко мне лицом и опускается на колени на бархатные подушки, не сводя глаз с моего лица.
Когда он опускает взгляд, я наблюдаю, как он наклоняет голову и кланяется мне, его губы, почти, касаются моих черных туфель на шпильке.
Между нами нет никакой химии, но от этого ощущения у меня по спине все еще пробегает теплый гул возбуждения.
Этот большой, могущественный мужчина кланяется мне, и это опьяняет.
Я позволяю себе представить кого-то другого на его месте, кого-то, о ком мне не следует думать.
Когда Гарретт приподнимается, он касается моей ноги, скользя пальцами вверх по икре, и мне кажется, что я вообще не могу дышать.
Это кажется запретным и не очень хорошим. Почти так, как будто я… изменяю?
— А теперь представь, что кто-то мог бы сделать с тобой с этой позиции, — тихо говорит он.
Хриплый тон его голоса, кажется, отдается эхом в моих костях. И когда я смотрю на него сверху вниз, я представляю, как другая пара глаз смотрит на меня в ответ.
Его внимание перемещается вниз, к верхушке моих скрещенных ног. У меня пересыхает во рту, и я испытываю непреодолимое желание уйти.