Поиграем?
Шрифт:
— Нет.
— Почему?
— Потому что ваша мать такая давно, а описанная тобой онкология столько не длится. Несмотря на то, что ты ребенок, ты все прекрасно понимаешь, просто не хочешь это признавать. Мой тебе совет: не надо искать оправданий для своей мамы. Да и в принципе для всех. У тебя хорошая память?
— Не знаю, а что?
— Надо, чтобы была хорошая.
— Ну, тогда хорошая.
— Запоминай номер моего телефона.
Повторяю трижды. Выжидаю ровно двадцать секунд и прошу повторить номер. Тая с заминкой, но все же повторяет.
— Еще
Я бы с легкостью мог расписать ей, что ее ждет, как когда-то Жене, но это глухой номер. При помощи Пети на раз-два можно лишить мамашу родительских прав. И никакая мразь не продолжит ломать психику девчонке. За детдом спасибо никто не скажет, но ведь ее могут удочерить. Да хотя бы я. С помощью того же Соболева, быстро и без бумажной волокиты. Наверное, дальше я бы еще глубже погрузился в думы о том, как бы мог зажить с удочеренной девочкой, напоминающей мне мою дочь, если бы из квартиры не вышла Женя с клеткой и пакетом в руках.
— Балетки в пакете, — только я хочу взять вещи из ее рук, как она резко дергается в сторону.
— Я сама. Мы сами, — быстро поправляется она, как только передает малой клетку с хомяком, после того как та надела обувь. Сама же уцепилась в пакет так, как будто там, как минимум, лям баксов.
Вот сейчас, спускаясь по лестнице, я четко уловил, как изменился Женин настрой в отношении меня. Наверное, если бы мы были одни, она тут же послала меня в далекие края, но, как ни крути, разум не дремлет, сестру она хочет довезти до своего дома в целости и сохранности. Что в принципе накидывает ей баллы.
— Это что такое? — перевожу взгляд на перегородившего лестницу мужика.
— То, что надо, — огрызнувшись, произнесла Женя, пытаясь обойти его справа.
— И тебе привет, Евгения. Тая, ты ничего не хочешь мне сказать? Куда вы собрались? — ясно, это и есть Стас. Надо признать, приличный с виду мужик, как, собственно, и мамаша.
— Куда надо. Отстань от нас, — тут же воинственно встревает малая.
— Женечка, ты снова промываешь мозги своей сестре? Она, на минуточку, несовершеннолетняя. Пошли домой, Тая, — тянет руку к девчонке.
Вот совершенно не в моих интересах применять хоть какую-то физическую силу, но, глядя на то, с каким упорством тот пытается притянуть к себе малую, желание замахнуться превалирует над разумом. Но поступаю я, к счастью, по-другому. Просто оттесняю его в сторону, давая пройти Жене с Таей.
— Ты вообще кто такой?
— Ну пусть будет, гражданин Российской Федерации. Женя, Тая, вы чего стоите? Спускайтесь вниз, — перевожу взгляд на застопорившихся внизу лестницы девчонок. — Ждите меня около машины.
Удивительно, но те послушались. И пока я провожал их взглядом, в морду, как ни странно, не получил.
— Отъебись от девчонок.
— Ох ты, Боже мой, мне начать бояться?
— Давно пора. И не меня, — отхожу на шаг назад и, не дожидаясь более никакой реплики, спускаюсь вниз.
Молчанка
Все так же молча провожаю их до квартиры, вхожу внутрь, хоть Женя явно настроена против такого поворота. И как только Таисия ушла в ванную, Женя зыркнула на меня так, что в пору испугаться.
— Я не хочу вас слушать. И объясняться перед вами тоже. Спасибо, что помогли и на этом все. Забирайте свой очередной пакет и просто уйдите. Пожалуйста.
— Предсказуемо, стало быть, неинтересно.
— А я и не хочу быть вам интересной, вы так и не поняли? — самое поганое, что есть доля правды в ее словах. Однозначно, есть. Не хочет быть интересной, при этом я совершенно точно ей нравлюсь. Вот зараза какая… иррациональная.
— Жень, ты же понимаешь, что через день-другой ваша мать придет сюда, чтобы забрать твою сестру. И будет права. По сути, она — мать, причем со стороны вполне себе благополучная. Правда, в глубине души, ты понимаешь, что сюда придет не она, потому что ей-то, вероятнее всего, по фиг на малую. Придет твой, так называемый, отчим. Мне вот интересно, через сколько он начнет активные действия в сторону твоей сестры? Год, два? Тебя во сколько ухажеры твоей матери начали домогаться или насиловать? А? — понимаю, что лезу на рожон и, по сути, рою себе яму этим наездом, но говорить с ней по-другому уже не получится. А быть может просто не хочу, ибо достало ходить вокруг да около. — Я могу помочь тебе избавиться от этого. Законно. Будешь опекуном своей сестры. У меня есть связи, чтобы все это решить быстро и в твою пользу, уж поверь мне. Без последствий.
— А вы ведь говорили, что будете играть честно.
— А что здесь нечестного? Что я предлагаю тебе реальную помощь?
— А почему вы не продолжаете свою речь, ради чего это все? Мне надоело, что все вокруг считают меня такой, какой я не являюсь. Я не проститутка.
— А причем здесь проститутка? Это просто цена твоего благополучия. И твоей сестры, разумеется. У всех есть цена, я, кажется, тебе это уже неоднократно говорил. Это нехорошо и неплохо, так есть. И я своих намерений в отношении тебя не скрываю. Они прозрачный аки слеза младенца.
— Вы такой хороший? Так возьмите и помогите безвозмездно.
— Я похож на идиота?
— Вы похожи на ловкого манипулятора. Я сегодня почувствовала себя рядом с вами полной размазней, не способной ни на что. Рядом с вами я становлюсь жалкой слабачкой. Давайте откровенно, у нас с вами силы неравны, вы априори выше и сильнее меня, а мне это не нравится. Будь вы как Миша, тогда, да, можно было бы побарахтаться. А так — нет. В глубине души вы как считали меня шлюхой с бара, так и считаете. Нам с вами не по пути. Я не товар, чтобы иметь цену. И никогда, слышите, никогда, — повторяет по слогам. — Я не приду к вам добровольно.