Поиграй со мной
Шрифт:
— Нет, я не уверен, что им понравилось, если бы я пришла в пижаме.
Хэнк смеется, и вокруг его глаз появляются морщинки.
— Хорошо, что они охотятся за твоим талантом, а не за твоим чувством стиля. Итак, ты хочешь сначала поговорить о своем интервью или о причине, по которой ты плачешь? Или эти два явления связаны?
Из горла вырывается бульканье смеха. Я провожу тыльной стороной запястья по носу, шмыгая им.
— Я ненавижу твою проницательность, — говорю я со вздохом. — Интервью прошло нормально. Это было прекрасно. На самом деле хорошо. Я просто… я не знаю. Я не уверена, что это то место, где я хочу быть.
— Почему?
—
— Хм. Так почему ты хочешь получить эту работу?
Это не то, о чем мне даже нужно думать.
— Впервые в жизни я уверен, что меня выбрали не из-за моего брата, а из-за того, что я предлагаю к столу.
— И этого достаточно, чтобы взяться за эту работу?
По правде говоря, я не знаю. Еще неделю назад у меня не было намерения соглашаться на это. Я была взволнована, наблюдая, как отношения между мной и Гарретом продолжают развиваться. Я была на седьмом небе от счастья стать тетушкой, и мне не терпелось, хотя и немного страшно, сказать своему брату, что я влюбилась.
— Наверное, я просто… не знаю, где мое место.
— Твое место там, где ты хочешь быть, Дженни.
— Это достаточно легко сказать, но Картер был единственным человеком, на которого я могла положиться всю свою жизнь. Он всегда был рядом, а теперь его нет, и я не знаю, что с этим делать, или кем быть без него. Так много во мне привязано к нему.
Хэнк на мгновение замолкает, обдумывая мои слова.
— Ну, может быть, это и правда, что вы двое связаны друг с другом, но это неправда, что ты не знаешь, кем быть без него. Ты самостоятельная личность, Дженни. Всегда такой была.
— Тогда почему он является катализатором, который приводит ко мне каждого человека, который мне дорог? Как мне узнать, действительно ли я нравлюсь этим людям такой, какая я есть, или я просто удобство, потому что я всегда рядом? — Вопросы улетучиваются прежде, чем я успеваю проглотить их обратно.
— Нашли ли тебя некоторые из самых важных людей в твоей жизни через твоего брата? ДА. Ну и что с того? Я верю, что жизнь ставит нас на пути тех людей, которые нам нужны, что мы так или иначе столкнемся друг с другом. Давай не будем оценивать, как это происходит, а просто будем благодарны, что это происходит, что наша жизнь наполнена любовью людей, которые приносят нам счастье и комфорт, тех, кто заставляет нас смеяться, кто может изменить весь наш день улыбкой или объятием.
Черт возьми. Опять эти подлые, протекающие слезные протоки.
— Ты снова плачешь?
— Нет, — кричу я, вытирая лицо рукавом толстовки Гаррета. — Я не плачу. Никогда.
— Верно. Вы, Беккеты, все очень стойкие, бесчувственные люди. Именно это делает вас всех такими холодными и отстраненными. — Хэнк колеблется. — Позволь мне спросить тебя кое о чем, Дженни. Как вы с Гарретом полюбили друг друга? Это наверняка была не любовь с первого взгляда; ты встретила его много лет назад.
Я улыбаюсь, вспоминая последние несколько месяцев. Бесчисленные неловкие встречи, бесстыдный флирт, первый поцелуй, которого я никак не ожидала. Тихие ночи, проведенные на диване, в объятиях друг друга. Горячий шоколад, танцы, украшения с отпечатками ладоней. Тихие разговоры поздно ночью под одеялом, ревность, которую я никогда раньше не испытывал, желание сделать что-то своим. Борьба и слезы вперемешку со смехом и улыбками. Пересекая и раздвигая границы шаг за шагом. Два незнакомца, которые стали лучшими друзьями, а затем и больше,
Медленно, и все же внезапно, он появился.
Однажды Гаррет был незнакомцем, мужчиной, который краснел каждый раз, когда я заговаривала с ним, который не мог связать несколько слов, чтобы сформулировать ответ. И вдруг он оказался везде, во всем, открылся мне, показал мне человека под застенчивой внешностью, невероятного друга, сострадательного брата и сына. Он вовлек меня, и с каждым кусочком, который он мне давал, он показывал мне место, где он тоже должен был держать части меня.
Поэтому я говорю Хэнку именно это.
— Похоже, присутствие Гаррета в твоей жизни имеет прямое отношение ко всем частичкам тебя, Дженни, которые заставили его захотеть остаться. Не к человеку, который привел его к тебе.
Хэнк прав. Гаррет влюбился в меня не из-за Картера. Он выбрал меня не из соображений удобства. Картер ввел его в мою жизнь, и Гаррет обнял меня.
— Ты достойна всего, чего желаешь, Дженни. Никогда, ни за что не отказывайся от своей мечты, какой бы она ни была.
Моя мечта? Я не думаю, что это она, не здесь.
Моя мечта — дома. Моя мечта — это позволить себе быть любимой людьми, которые хотят любить меня, кто заставляет меня чувствовать себя такой наполненной, красивой и впечатляющей, что я чувствую, как меня распирает.
Однажды я прочитала, что есть разные виды любви. Те, в которых ты учишься, где ты растешь, понимаешь, что тебе нужно. Что ты будешь влюбляться снова и снова, пока, наконец, не прибудешь к месту назначения. Ты находишь того, кого так долго искал, и все просто… подходит.
Но я не могу представить лучшей любви, чем Гаррет. Вместе мы сделали все это. Мы учились, росли, осознавали наши потребности и выражали их. Он дает мне все, о чем я только могла мечтать, и я думаю, что делаю то же самое и для него.
И подходит ли мне кто-то больше чем он? Где я могла бы найти кого-то, чьи грани так идеально сливаются с моими, собирая все наши маленькие осколки и делая нас единым целым?
Я потратила свое время на поиски своего места в этом мире, но чем больше я вижу, тем больше понимаю, что все это время оно было прямо у меня под носом.
Зачем мне продолжать поиски? Все, что я бы делала, это блуждал все дальше от тех самых людей, от того места, которое наполняет меня счастьем.
Я слишком часто позволяла своим чувствам брать верх. Зажатая между стремлением удовлетворить жажду принятия и подлинной связи и желанием спрятаться, уйти в себя. Я берегла свои особенные качества, опасаясь, что, если отдам их не тем людям, они уничтожат их без труда, сожмут в своих руках, оставив меня лишь оболочкой — незначительной и неузнаваемой. Но если я сохраню всё это внутри, я останусь собой, когда они исчезнут.
И теперь я стою здесь, размышляя над единственным вопросом, который мне когда-либо следовало задать себе: почему любить себя менее важно, чем мысль о том, что другие люди любят меня?
Гаррет однажды сказал мне, что я не создана для того, чтобы вписываться, что для меня невозможно прятаться в тени. Так почему же я постоянно пытаюсь? Почему я стала самозванцем в своей собственной жизни? Я никогда не сомневалась в своих талантах. Я была уверена во всем мире, когда дело касалось танцев, в моей способности удивлять. И все же, так часто я была готова расшибиться в лепешку, чтобы соответствовать чьему-то представлению о том, кем я должна быть, быть той, кого все остальные считали достойной.