Поиск-80: Приключения. Фантастика
Шрифт:
И все же я ничего не понял — при чем тут феномен Ценковского?
«Разве тебе никогда не приходило в голову, что вы ломитесь не в дверь, а в окно? Даже в форточку».
Форточка меня задела, и я стал соображать несколько лучше: опять эта побасенка про атомный реактор с тульским самоваром! Как легко критиковать со стороны, да еще с таких позиций! Это даже не «высокие материи» студенчества, а мюнхаузенщина! Зеленые человечки… Бред какой-то. И это говорит мне медик? Смеется он надо мной, что ли?
«Знаешь, если ты решил пошутить, то, думаю, не очень удачно. Особенно учитывая, что ты сам собираешься работать в этой области… тульского самовара».
Не удержался-таки — съязвил. Все мимо!
«Я понимаю ваше положение, — продолжал Михаил все тем же «риторическим» тоном — снисходительно-поучающим. — Вам важно выиграть сроки, да, эти сроки вас, видимо, и обязывают искать пути наименьшего сопротивления…»
«При чем тут сроки? Разве есть вообще какие-нибудь другие пути?»
Опять мимо.
«Но углекислая атмосфера — это уже изменение физиологии, — подчеркнул он слово «уже». — Так спрашивается: какая разница, в каком направлении изменять физиологические функции? Дыхание, кровообращение, основной обмен… Трехпроцентная атмосфера неизбежно затронет весь организм. Так, может, проще подавить иммунитет по отношению к хлорелле?»
«И создать зеленых человечков»?
Я во все глаза смотрел на него: ну и… Не шутит ведь! Смотрит на тебя откуда-то… Дурак дураком все же чувствуешь себя, когда он смотрит на тебя вот так — как будто глаза у него вглубь ушли.
«Человечество, а значит и наука, все равно рано или поздно вынуждены будут решать эту проблему. Дефицит белка заставит. Эта задача, собственно, давно уже стоит перед человечеством».
А! Опять он за старое: человечество, голод… Вот почему, оказывается, мы ломимся в открытую (в закрытую?) форточку: зеленые человечки нужны для… Дефицит белка! Все ясно-понятно, почему бы и нам не подключиться к решению проблемы голода на земном шаре? А попутно создать и систему жизнеобеспечения… Да и создавать в этом случае ничего не надо: зеленые человечки не нуждаются ни в пище, ни в кислороде… А? Бред собачий. И это говорит мне медик, больше того — специалист в иммунопатологии?! А я-то думал, что все эти студенческие «розовые мечты» у него давно уже выветрились…
Я открыл рот — и напоролся на его взгляд. В буквальном смысле напоролся. И весь мой юмор испарился сам собой: «Есть вещи, над которыми не смеются». Наташа…
И вот опять эти «зеленые человечки»! Романтизм — духовная золотуха… Очевидно, эта мысль отразилась у меня на физиономии. Михаил резким движением открыл книгу, быстро перебросил с десяток страниц и стал читать с нотками раздражения — на тебе!
— «Позволительно спросить: действительно ли человечество как самостоятельная ветвь биологического древа на Земле, отменив по отношению к самому себе такие законы, как естественный отбор, осознав, как мы любим говаривать, и поставив себе на службу все остальные ветви сего древа, обрело некую эволюционную законченность, которую иные легкие на скорый суд «популяризаторы от науки» уподобляют даже тупику на железнодорожной станции?
Позволительно еще раз спросить: а действительно ли человечество, как считают иные гении метафизики, представляет собой вполне законченный, а может, даже и идеально-совершенный продукт биологической систематики? Аз есмь — и ничто больше. Оставив в стороне такие явления сугубо специфического характера, составляющие прерогативу хомо сапиенс, как сознание, вторая сигнальная система, неадекватность психологической реактивности на окружающую среду, мы, к глубокому прискорбию, вынуждены будем прийти к мало кем оспариваемому выводу, что человек, лишенный выше перечисленных прерогатив, превращается в заурядный биологический вид, целиком и полностью включенный в качестве звена всеядного млекопитающего в общий круговорот веществ органического мира Земли. А если так, то позволительно задаться вопросом: не наделила ли природа человека исключительным правом мыслить и действовать сознательно как раз для того, чтобы он нашел выход из эволюционно-биологических противоречий путем сознательной перестройки своей физиологии?..»
— Миша, я ведь все это читал…
— Не очень заметно, — отпарировал Михаил, но каким тоном! Непостижимо, но мне вдруг послышался голос профессора Скорика! «Не очень заметно, милейший, что, читая этот текст, вы что-нибудь из него извлекли…»
— Почему ты считаешь, — наседал на меня Михаил, — что физиологию человека нужно перестраивать именно в направлении приспособления к углекислой атмосфере? Как мы обожаем это словечко — приспосабливать! Готовы его переносить… — переносим! — даже в социально-общественную сферу.
— А что ты можешь предложить другое вместо приспособляемости?
— Приспособляемости? — переспросил меня Михаил. — А тебе не приходила в голову мысль, что живая природа в ее современном виде — результат не столько эффекта приспособляемости, сколько пластичности механизма симбиоза? С какой стати природа должна была наделить организм качеством, да к тому же в роли главного двигателя эволюционного процесса, являющимся следствием аномалии человеческой психики?
Вот они — антиномии Скорика… Если Дарвин пришел к выводу о естественном отборе индуктивно, то почему я не могу для этой же цели использовать дедукцию? Для доказательства антиномии естественному отбору…
— Извини, Миша, тебе везде хочется видеть симбиоз, но среди животных есть и хищники…
— Да? Но хищники среди животных никогда не уничтожают друг друга. Хищничество среди них — лишь способ питания, а не средство к подавлению себе подобных и захвату тебе не принадлежащего.
Бог ты мой! Как мне надоела эта доморощенная философия. Сначала все выворачивал наизнанку профессор Скорик, теперь — Куницын!.. Но ради чего выворачивал биологию профессор Скорик — ясно каждому, да он и не скрывал своих целей: «Лучше разозлить святош, чем молиться на святость». А Куницын?
— Ясно, Михаил. Я понял тебя. Если теория эволюционного отбора, как ты считаешь, ведет биологическую ветвь человечества в тупик, то теория пластичного симбиоза… К автотрофности? Я верно понял?
Выбил я все-таки его из седла проповедника: такой глуповато-недоумевающий вид. Значит, попал в точку.
— Скажи, пожалуйста, а что ты намерен делать в рамках этой самой теории пластичного симбиоза с такой «мелочью», как иммунитет?
— Иммунитет? — удивился Михаил. — А тебе не приходила в голову мысль, что явно чужеродный в генетическом отношении плод в чреве матери — лучшее доказательство того, что непреодолимость иммунного барьера скорее фетиш в нашем сознании, чем реально существующий факт?