Поиск Анны
Шрифт:
— Твой цветок увял, сестра, — сказал Сиджа. — Потому что в тебе много ненависти. Он воскреснет вновь. Нужно лишь только поливать его.
— Чем? — задыхаясь от слез спросила Анна. Сиджа посмотрел ей в глаза, и она увидела в них отражение бездонного неба.
— Любовью.
***
— Ань, ты потерялась!
— Мы все потерялись, Света. Оглянись вокруг. Ты знаешь счастливых людей? Этот мир катится к самоуничтожению.
Скалы отливали зеленью, и этот цвет странно было видеть серой осенью. Вечнозеленая хвоя
— Послушай, тебе промыли мозги! Я говорила, что это опасная затея!
— Свет, я за несколько занятий раскопала больше, чем мы с тобой в психологических сеансах за год!
— Аня, очнись! В травмирующие воспоминания нельзя так нырять! Это опасно для психики! Потому психологическая работа ведется в долгую! Травма — как луковица, обнажается слой за слоем. Нельзя срывать все покровы сразу!
— Я устала жить с этими покровами, как ты не понимаешь?
— Ань, тебе нужно остановиться. Еще один день — и я тебя уже оттуда не вытащу.
— А меня и не надо ниоткуда вытаскивать, Свет. Я там, где мне нужно быть.
— А как же Лена?
— Если она здесь — значит она в правильном месте.
Анна повесила трубку.
***
— Мир погряз в ненависти. Нет смысла открывать людям глаза, если они не хотят видеть, — сказал Светорожденный.
Он был таким же, каким Анна впервые увидела его по телевизору. Белые просторные одежды, черная борода, обрамляющая чуть вытянутое лицо, спокойные движения рук с тонкими длинными пальцами. Его незрячие глаза были направлены в пустоту, но, казалось, он видит каким-то другим, неподвластным обычным смертным взглядом.
Учеников собрали в огромном куполообразном здании — сейчас в нем находилось несколько сотен человек.
Светорожденный вещал с небольшой сцены. Анна слушала и впервые за долгое время чувствовала, что нашла свой дом. Она ощущала невыразимое единство со всеми в этом огромном зале.
— Вы сделали важный выбор в своей жизни, выбрав путь к свету. Вам пришлось многим пожертвовать, от многого отказаться — но вам это зачтется. Каждого из вас, — Светорожденный обвел рукой зал, — ждет высшая награда.
Тысяча пар глаз неотрывно следила за ним, уши внимали каждому слову. Ученики затаили дыхание, понимая, что гуру сейчас скажет что-то важное.
— Эта награда... — Светорожденный выдержал паузу, — спасение.
Тысяча голов склонилась в молитвенном поклоне.
— Древние тексты не лгут, — негромко, но так, чтобы все слышали сказал гуру. — Я расшифровал тексты Нострадамуса. Мир ждет катастрофа! Мы спасем тех избранных, кто готов.
Руна 4.
«В Туонеле один был старец,
У него три пальца было;
Из железа плел он сети,
Сети
Сто сетей наплел он, старый,
Сеток тысячу окончил
Той же ночью, теплым летом,
Там, в воде на том же камне.
Был там сын у Маны: пальцы
Это крючья из железа;
Сто сетей он расставляет
В черном Туонелы проливе,
Поперек и вдоль их ставит,
Ставит наискось те сети…
…Чтоб не выскользнул друг моря
Никогда в теченье жизни
И пока сияет месяц
Из жилищ подземных Туони,
Из селений Маны мрачных.»
Калевала
Звонок телефона прорезал тишину.
— Ало?
— Мейликки? — раздался вкрадчивый голос. Из трубки пахнуло ледяной стужей.
— Вы ошиблись номером.
Света повесила трубку. Из кухни высунулась взлохмаченная голова Виталика.
— Кто это был?
Света взглянула на него и быстро отвела взгляд.
— Не важно.
Виталик опустил плечи.
— Я думал, может это Аня…
Света покачала головой.
— Аню мы потеряли, — тихо сказала она.
***
— Анна!
Смолина обернулась, и только тогда поняла, что допустила смертельную ошибку. Перед ней стоял Сиджа. Над островом неслись низкие тучи, которые нагнало северным ветром, мелкий дождь поливал серый гранит. В мокром камне можно было разглядеть отражение, словно это были надгробные памятники.
— Неужели ты думаешь, что мы не знали, кто ты?
Анна смотрела в глаза Сиджи, которые не излучали ничего, кроме любви и заботы. Так смотрят на любимого, но непослушного ребенка, который разбил вазу с цветами.
— Тебе больше не нужен этот спектакль, Анна, — доверительно сказал Сиджа. — Тебе нечего скрывать от того, кто знает тебя больше, чем ты сама.
Смолина почувствовала, как наворачиваются слезы на глазах.
— Моя дочь…
— Твоя дочь с нами, сестра, — улыбнулся Сиджа. — А значит, и с тобой тоже.
— Но зачем все это?
— Мы позволили тебе разыграть этот спектакль, чтобы ты сама убедилась в лживости своей роли. Ты видела остров. Где рабы? Где убийства? Где секта? — Сиджа подошел ближе и заглянул Анне прямо в душу. — Ты видишь на острове хоть что-то из этого?
Капли дождя на лице Анны смешивались со слезами, и вдруг она почувствовала, как внутри стало поразительно легко. Как будто этот дождь вымыл все лишнее, оставив самую суть.
— Старый мир еще дорог тебе. Я вижу, что ты держишься за него.