Поиск в темноте
Шрифт:
Она протянула руку, и я впервые ощутила по-мужски крепкое пожатие ее сильных пальцев.
— Мы за тобой, — продолжала она.
— А что такое?
— У Бориса сегодня день рождения. Да и мне хочется с тобой рядом посидеть.
Я уже знала, что Борис Завьялов родился десятого мая. Лариса бесхитростно вела свою несложную игру. Я пока — тоже.
— Чего же не предупредили заранее?
— Да все так. Борис вначале ничего делать не хотел. А Вадим говорит: Женю пригласим, может быть, она нам свою «цыганочку» станцует, а ты знаешь, как она ее танцует? Борис и согласился. Видишь, какая у тебя среди нас репутация. Так что поедем.
— Сразу вот так? Я же с работы.
— Ну и что? Ты и так смотришься.
Хлопнула задняя дверка «газика», и я увидела Поля Фоминых. Он тоже подошел к нам, вид у него был серьезный, и даже, как мне показалось, — решительный. Однако поклонился учтиво.
— Привет, Поль! — сказала я.
Тут и Брагин высунулся из машины.
— Ну, что вы там?
— Поехали? — спросил Фоминых.
— Поехали! — сказала я. — Уговорили.
Мы втроем подошли к машине. Брагин открыл мне переднюю дверку.
— Нет, — отказалась я. — Не люблю ездить на передних сиденьях, да еще на «козле», того и гляди нос разобьешь.
Я не то чтобы опасалась, что со мной в машине, в такой компании, может что-либо случиться. Просто выполняла свое обещание полковнику: «Я буду осторожной!» Да и не хотелось мне, чтобы сзади меня сидели Поль и Шарапова. Особенно Шарапова…
Я привалилась в угол кабины, Поль сел рядом, Шарапова с Брагиным впереди.
Брагин долго визжал стартером, мотор не заводился.
— Уберите подсос, — посоветовала я.
— Сам знаю, — отмахнулся Брагин. — Мотор застыл.
— Давно ждете?
Брагин не ответил. Мотор заработал, и в кабину потянуло запахом выхлопных газов.
— Фу! — сказала Шарапова, — Запускай свой катафалк, на ходу проветрится быстрее. Дышать нечем.
Брагин развернул машину и выехал на улицу.
— А кто еще будет?
— А никого, — ответил Поль. — Все свои.
— Все свои, — подтвердила Шарапова. — Борис нам уже рассказал, как вы шубку его дочери покупали. Теперь она его все выспрашивает: «Когда тетя Женя к нам в гости приедет?» Вот и Ксении ты тоже понравилась.
— А еще кому?
— Да всем, как я посмотрю, ты у нас понравилась. Вон, Брагин, всего раз тебя видел и то запомнил. А, Брагин?
— У, зараза!… — Брагин резко тормознул, вильнул влево, объезжая замешкавшегося на переходе. Асфальт перекрестка был хорошо посыпан песком и солью — нас бросило вперед.
Брагин приоткрыл дверку.
— Глаза дома забыл! — крикнул он растерявшемуся пешеходу. — Песочница старая!
Он захлопнул дверку, рывком включил скорость, нас откинуло назад.
— Не гони ты! — сказала Шарапова. — Куда торопишься?
— Куда, куда… — огрызнулся Брагин.
Шарапова взглянула на него внимательно, прищурилась, но так ничего больше и не сказала. Повернулась ко мне. Огонек светофора блеснул на боковом стекле, красными точками отразился в ее глазах.
— Чего зубы лечить не приходишь?
— Боюсь.
— Это чего боишься-то?
— Бормашины боюсь.
— Даже?
— На самом деле. Самый зловещий в вашей профессии инструмент.
— А щипцов, значит, не боишься?
— Вот щипцов не боюсь… А куда мы едем?
— Как куда? К Вадиму.
— Я думала, к тебе.
— Вадим у меня не любит. Стесняется. Рядом со мной, в соседней квартире, молчун живет. В милицию уже жаловался, что мы после одиннадцати магнитофон гоняем. А сам тихий, как кошка.
Мы вывернули на просторную магистраль Нарымской улицы. Брагин еще прибавил скорость. Старый моторишко потянул натужно, шуму в машине прибавилось, задребезжали створки капота.
— Бегает старичок, — сказала я.
— Бегает, — ответила за Брагина Лариса. — А уже пора старичку на пенсию. Брагин, когда тебе новую машину дадут?
Брагин и тут ничего не ответил, и в разговоре нашем наступила напряженная пауза. Обычно разговорчивый Поль сейчас сидел нахохлившись в углу кабины.
— Закурим! — предложила Шарапова.
— Закурим.
— Поль, дамы курить хотят. Чего ты там притаился в углу, как мышь?
— Кошек боюсь, — нашелся Поль.
Он достал сигареты, я — свой фешенебельный «Ронсон». Мы задымили дружно. Четвертую сигарету Шарапова прикурила и сунула в губы Брагину.
Уже набившая оскомину притча о Наполеоне, который якобы мог одновременно вести несколько дел, — известна каждому. И еще в школе милиции мы — любители «мозгового тренинга» — пробовали одновременно читать в уме какое-либо стихотворение, а вслух — вести легкий разговор. Бывало и смешно, и поучительно. При некоторой тренировке такое раздвоение сознания оказывалось возможным даже для нас, конечно, при каких-то издержках в ту или иную сторону. Вот и сейчас, разговаривая с Шараповой, я в то же время пыталась «просчитать» в уме ситуацию. Конечно, можно, что называется, не ломать голову, а принимать решения, в зависимости от возникающих обстоятельств, но мне хотелось самой создать эти самые нужные мне обстоятельства… Когда мы закурили, напряженность молчания стала менее ощутима, разговор стал прерываться длинными паузами, и у меня появилось больше времени для размышлений. И когда Брагин наконец приткнулся радиатором к черемухе под окнами домика Тобольского, кое-какие линии моего «встречного» поведения у меня определились. Вроде бы это был не поспешный экспромт в вынужденных обстоятельствах, а в какой-то мере обдуманный ход.
Что последует в ответ, об этом я могла только догадываться, исходя из того, что знаю о каждом из моих новых знакомых. Мне казалось, я могу более или менее точно просчитать реакцию Тобольского, Завьялова, даже Поля Фоминых, но вот поведение Брагина и Шараповой прорисовывалось труднее, здесь много зависело от степени их вины, которую я, разумеется, не знала.
Я представила себе выражение лица полковника Приходько, когда буду рассказывать ему о методе расчета моего незапланированного поступка, и как бы услышала в ответ его сердитое хмыканье, но мне думалось, что я сумею убедить его в том, что доля допустимого риска для меня была в пределах той «нормы», которую допустил бы сам полковник Приходько, если бы я могла заранее все обговорить.