Поиск в темноте
Шрифт:
Девушка назвала себя Ларой, — не знаю, как она была записана в паспорте, могла быть и Валерией, и Калерией, и Ларисой. Молодой человек, сообщив, что он Вика — Викентий, — особых детективных проблем у меня не вызывал. Пригляделась к его узкоплечей фигуре, чистеньким пальчикам и тому, с каким изяществом он держал тоненькую ножку фужера… — нет, вряд ли эта рука могла ткнуть ножом Мишу Севина, именно ткнуть — расчетливо и сильно, а не ударить с размаху, когда не уверен, куда попадешь.
На буфете у Лили Прохоровой стояли в стаканчике белые хризантемы. Максим опять отправился к официантке, еще одна бумажка опустилась в ее кармашек, и он вернулся с двумя хризантемами. Я пристроила цветок в нагрудном кармане комбинезона; у Лары такого кармана не было на безрукавке, я достала из сумочки безопасную булавку (всегда стараюсь иметь при себе пару таких булавок, при необходимости им можно найти и неожиданное применение, в чем я убедилась в той же школе милиции, когда один наш оперативник-практикант вышел из затруднения с помощью такой вот булавки), и Максим учтиво и ловко пристегнул вторую хризантему к отвороту темно-красной безрукавки и заработал сдержанное «благодарю!».
Барабанщик на эстраде приглашающе ударил колотушкой по тарелкам, молодой бард с норвежскими бакенбардами выбросил перед собой черную змейку микрофонного шнура:
Я под стеклом, я на витрине Смотрю в окно в дождливый час…Вика поднялся, вопросительно глянул на меня. Тогда и Максим подал руку своей соседке и повел ее следом за нами.
Современный танец хорош тем, что при желании можно установить какую-то дистанцию между собой и партнером и даже замкнуться на себе, не выглядя при этом ни невежей, ни недотрогой. Вика не настаивал на тесном контакте и солировал против меня, резво покачиваясь с боку на бок.
Папа, подари, папа, подари, Папа, подари мне куклу!…Максим танцевал с Ларой неподалеку от нас, я поймала его взгляд, одобряюще чуть улыбнулась ему. Вика принял это на свой счет и усиленно заработал плечами.
Закончив играть, оркестранты сели за свой столик и принялись за пиво, устроив таким образом длинный перерыв.
Пока Лара не проявляла ко мне какого-либо заметного любопытства, и это меня беспокоило — нужно было как-то закрепить случайное знакомство. Зато Вика усердно старался привлечь мое внимание. Как я уже заметила, в начитанности ему отказать было нельзя, но пользовался он своими знаниями неумело, шутки его были плоски, а темы скучны. Лара слушала Вику со снисходительной усмешкой, и можно было безошибочно заключить, что какими-либо симпатиями у нее он не пользовался. Нет! Если даже направление нашего поиска правильно, не ради него она рисковала тогда на лестнице, это липший раз убеждало меня, что к преступлению в туалете Вика не имеет прямого отношения.
Кафе закрывалось в одиннадцать часов. Наша программа с Максимом была отработана заранее. Где-то после десяти он раза два взглянул на ручные часы.
— Не опоздаешь? — спросила я.
— Пожалуй, нужно идти. Пока до Толмачева доберусь…
— Улетаете? — спросила Лара.
— Да, в командировку. Оставляю вам на вечер Женю. Не давайте ей скучать!
— Постараемся! — с готовностью откликнулся Вика.
— Пойдем, — сказала я Максиму, — я тебя до дверей провожу.
Максим положил на стол деньги, чтобы официантку не обеспокоил наш обоюдный уход, поклонился Ларе, кивнул Вике, и мы спустились в вестибюль.
Получив свое пальто, Максим передал мне номерок с вешалки. Выразительно поглядел на меня. Говорить было нечего, все уже было обговорено заранее, а рядом находились швейцар и гардеробщик. Конечно, он хотел бы сказать, чтобы я вела себя поосторожнее… Я только, кивнула ему, поцеловала в щеку и он ушел.
3
Я вернулась в зал. Лара сидела за столиком одна.
— А Вика? — спросила я.
— Знакомых увидел.
За пятым от нас столиком шумела подвыпившая компания. Вика был среди них.
Я понимала, что кафе вот-вот закроют, это обязывало меня как-то поторопиться. Пока я не знала о Ларе — кроме имени — ровным счетом ничего. Со спокойным холодком она держалась в отдалении, я не находила уместного пути к более тесному знакомству. В любую минуту она могла просто уйти, не приходить больше сюда, и с таким трудом закинутая паутинка может оборваться надолго, если не навсегда.
И пока я маялась, отыскивая какие-либо ходы, полковник Приходько уже нашел их раньше меня. Лара обратила внимание на мой комбинезон. Престижность и ценность нынешнего швейного — да и не только швейного — изделия определяется его фирменной маркой, и если раньше ее скромно ставили где-либо на подкладке, то нынешние фавориты моды навязчиво выносят знак своей фирмы на видное место: либо на задний карман, либо спереди, на оторочку грудного кармана, как на моем комбинезоне.
Фирма «Ренглер» была, разумеется, Ларе знакома, и она поинтересовалась, где я сумела достать такой шикарный комбинезон. И когда узнала, что я работаю у самых истоков импортного благополучия, ее интерес ко мне несколько возрос. Я подтвердила свои возможности, рассчитывая, конечно, на полковника Приходько, так как швейный импорт на наш склад обычно не попадал.
— Мне звонить не стоит, телефон у завскладом на столе стоит, — сказала я.
— Понятно. Тогда я вам свой телефон напишу, — она вытащила из стаканчика на столе бумажную салфетку. — Вот только чем?
Я могла бы сказать, что мне достаточно его услышать, но решила не показывать здесь своих способностей, а достала из сумочки долгопишущий стержень от авторучки — в моей сумочке было достаточно таких вроде бы случайных вещей, начиная от кусочка пластилина, уже упомянутых булавок и бритвенного лезвия, завернутого в ленточку лейкопластыря.
Лара записала телефон на салфетке.
— Домашний? — поинтересовалась я.
— Какой домашний? В новостройке живу. Это — поликлиника районная.
— А кого спросить?
— Да, чего же я… — и она приписала: «Лариса Шарапова».
— Врач?
— Стоматолог.
— Это хорошо.
— Чего «хорошо»?
— Прибегу к вам, когда зубы заболят.
Я засунула салфетку в сумочку. Шарапова подняла бокал, допила вино. Поставила бокал, задумчиво повертела его на столе.
— Скажите…
— Да, — отозвалась я.
— Максим, конечно, вам не муж?
— Конечно, не муж. У Максима жена — геолог. Он сидит в редакции, она путешествует с экспедицией по тайге.
Я немного, что называется, брала грех на душу, так говоря про Максима, — на самом деле у него была жена геолог, только сейчас ее не было в живых. Но сейчас она была мне нужна, я уже догадывалась, в какую сторону повернет наш разговор.
— Счастливая жена, — заключила Лара. — Я бы так не смогла.
— Что не смогли?
— Оставлять мужа одного и не беспокоиться, видимо. Вас-то она хотя бы знает.
— Ах, вы вон о чем… Мой дядя знал Максима еще школьником, он Максиму почти как отец, Максим извечный дядин партнер в шахматы, и я для него значу меньше, чем пешка на шахматной доске.