Пока корабль плывет

Остен Эмилия

–  Благодарю, милорд.
– Старик присел в кресло напротив Рэнсома.
– К сожалению, у меня для вас печальная новость. Ваш дед при смерти.

–  Кто?
– холодно переспросил Рэнсом, хотя внутри все сразу же заледенело.

–  Ваш дед, граф Сильверстайн. Прошу вас, милорд, не делайте вид, будто не знаете его. Это, по меньшей мере…

–  Глупо, - перебил его Рэнсом.
– Конечно, я знаю, кто такой мой дед. И какое это имеет ко мне отношение?

Все подробности разговора с отцом всплывали, словно дохлые рыбы на поверхность. Рэнсом жалел, что

его поездка в Гавр не затянулась еще месяца на два. Может, тогда он приехал бы слишком поздно, чтобы исполнять то опрометчиво данное обещание. Но… возможно, он напрасно злится и ни о каком обещании речи не идет?

–  Из Лондона прибыл пакет. Он предназначен для вас.

Рэнсом молча протянул руку, и Квентин вытащил из кармана запечатанное кровавой сургучной печатью письмо. Оно оказалось до неприличия тонким. Рэнсом взял его, поднялся, отошел к окну и вскрыл послание кинжалом отца, который всегда носил с собой.

Тонкий листок с гербом Сильверстайнов развернулся, еле слышно шурша; так шуршит сухой песок, вытекая из ладони. Мелкий аккуратный почерк не мог быть почерком умирающего человека. Рэнсом никогда не видел прежде, как пишет дед, но это письмо совершенно точно вышло из-под пера писца.

«Лорду Рэнсому Сильверстайну.

Писано 3 июля 1842 года, в Лондоне.

С прискорбием хочу сообщить Вам, что Ваш дед, граф Джонатан Карл Сильверстайн, находится при смерти. К сожалению, его слабое здоровье не позволяет надеяться, что он увидит нынешнюю осень. В связи с тем, что Вы являетесь наследником графства Сильверстайн и всех принадлежащих семье владений, а также денежного состояния, граф Сильверстайн требует, чтобы Вы выехали в Лондон сразу же по получении этого письма.

С уважением, Харольд Уэстли,

управляющий делами графа Сильверстайна».

Рэнсом смял листок в кулаке.

–  Требует!
– прошептал он побелевшими губами.
– Он требует!

Рэнсом смотрел в окно и ничего не видел. И не желал видеть.

Около десяти минут прошло в молчании. Квентин не издавал ни звука, чтобы не нарушать размышления своего господина. Рэнсом же… он и хотел бы не думать об этом, но поднявшаяся в нем обжигающая волна тошнотворного презрения не давала забыть. Можно отшвырнуть это письмо и сделать вид, что не получал его. Подождать. И тогда старик умрет, и не нужно будет…

Рэнсом стиснул зубы. Проклятое обещание.

–  Милорд?
– наконец решился заговорить Квентин.
– Гонец сказал, это очень важно. Вашего ответа ждут.

–  А если мой ответ - «нет»?
– бросил Рэнсом, не оборачиваясь.

–  Ваш ответ не может быть таким. Если вопрос таков, как я думаю.

Рэнсом обернулся. Квентин сидел на краешке кресла, печальный и нахохлившийся, словно седой филин.

–  Ты полагаешь, что здесь есть вопрос?
– Рэнсом потряс зажатым в кулаке скомканным листком.
– Это требование. Требование сорваться и, не думая ни о чем, нестись к смертному одру старикашки, с которым я никогда не встречался. Он меня терпеть не мог, хотя не видел ни разу. Он лишил моего отца всего, что принадлежало тому по праву, но не смог

отречься от наследника совсем. А теперь граф умирает, и его внуку дарована неслыханная милость - явиться и лицезреть сие чудо. И он называет меня наследником, подумать только! Да пусть катится к морским ведьмам со своей милостью!

Рэнсом тяжело дышал, как после долгого бега. Ярость душила его. Он почти забыл о ней за годы, прошедшие после смерти родителей, запрятал в самый дальний угол души и полагал, что на этом все. Он не интересовался судьбой своего деда. Как и дед не интересовался его судьбой. Рэнсом не думал, что граф о нем все-таки вспомнит.

А теперь, когда это произошло, ехать не хотелось.

–  Милорд, - мягко произнес Квентин, - я понимаю ваши чувства. Однако вы дали обещание отцу и не должны нарушить его.

–  Я знаю.
– Рэнсом вновь отвернулся.

–  В таком случае, мне велеть заложить экипаж для путешествия в Лондон?

–  Не так быстро. Мне нужно это осознать.
– Он помолчал.
– Имеет ли смысл ехать, Квентин? После стольких лет? Или это новая шутка, очередное издевательство с его стороны?

–  Не думаю. На смертном одре не шутят.

–  Ха! Только не старик граф. Если он выгнал отца и тридцать лет не поддерживал с ним связи, что же заставило его раскаяться? Ведь мать писала ему, когда отец умирал. Писала - и не получила в ответ ни строчки.

–  В тот момент он был здоров. Близость смерти меняет людей.

–  Близость сыновней смерти его не изменила, - отрезал Рэнсом.

–  Вы должны поехать, милорд. Ради памяти своего отца.

–  Ради памяти… - горько сказал он.
– Конечно.

–  Мне велеть подготовить экипаж?

–  Упаси господи, Квентин. Я пойду на «Счастливице».

Глава 2

Карета подпрыгнула на очередном ухабе.

–  Ты снова чем-то недовольна, Мэгг.

Леди Ливермор неодобрительно покачала головой, укоризненно глядя на свою единственную дочь.

–  Мама, мне совсем нечему радоваться.

Мэгг поправила выбившуюся из прически темную прядь и спрятала руки в муфту. Ей не хотелось разговаривать, но разве с матерью прекратишь отвечать вот так, по собственной воле? Да никогда.

–  Уэстморы устроили такой великолепный вечер в честь помолвки своей Минни.
– Леди Ливермор, как и предполагалось, не пожелала оставить дочь в покое.

–  Надеюсь, Минни повезет больше, чем мне, - Мэгг рассмеялась, но это был такой смех, от которого мурашки пробегали по коже.

–  Ах, Мэган!
– всплеснула руками леди Ливермор.

–  Я устала, мама. Давай немного помолчим.

Тишина длилась ровно три минуты, до очередного ухаба. Леди Ливермор просто физически была неспособна молчать.

Дома Мэгг едва смогла дождаться, пока останется одна. Общество и званые вечера надоели ей уже пару лет назад, а бесконечная болтовня матери казалась невыносимой. Сегодняшнее торжество в честь оглашения помолвки стало последней каплей. Так больше продолжаться не может. Надо что-то делать.