Пока стоит маятник
Шрифт:
– Только не сидите допоздна, – предупредила Марианна Авдеевна и принялась убирать со стола, – завтра будний день и вам нужно в школу. Надеюсь, ты меня не подведёшь, и я могу не волноваться.
– Не переживай, на дискотеку не сбегу, курить не начну, – ухмыльнулась Алёна.
– За это я не переживаю. А кстати, почему ты не ходишь на школьные дискотеки? Я в твои годы уже ходила.
– С меня хватает театрального кружка. Мы там иногда изображаем танцы.
– И в кого ты у меня такая закрытая. Друзей у тебя почти нет, по-настоящему ничем не увлекаешься.
Алёна промолчала.
После уроков она не осталась на занятия по изобразительному искусству, пожаловалась руководителю на головную боль. Он отпустил, не колеблясь. Художник из неё не получился, если бы она совсем бросила рисовать, студия с её уходом ничего не потеряла бы. Алёна училась рисунку только из чувства противоречия. Как же, Юля с подружками занимается, чем она хуже их. Но сегодня не помогала и всегдашняя упёртость, желания мазать красками холст отсутствовало напрочь.
Алёна допивала чай, с удивлением наблюдая из кухни за сборами матери. Она вынесла в прихожую довольно увесистую сумку, словно собиралась отсутствовать не одну ночь, а как минимум неделю.
– Мне понадобится халат и ночная рубашка, – пробормотала мать, заметив полный любопытства взгляд дочери.
Алёна кивнула, чуть удивившись, как много места в сумке заняли эти две вещи.
– Я к себе. Ещё не прочитала текст по литературе.
Марианна Авдеевна обняла поднявшуюся со стула дочь.
– Будь умницей. Ведите себя хорошо. К следующему вечеру я вернусь.
Алёна вытерпела объятия и поцелуи в обе щеки.
– Удачи мам.
Как только щёлкнул замок входной двери, Алёна помчалась в спальню. Она уже привычно освободила пол посреди комнаты от коврика, и, отключив телефон, уселась в позу лотоса. Прошло пять-десять минут, время текло, как обычно, перед глазами ничто не убыстрялось. Алёна перевела взгляд в окно, стояла тихая безветренная погода, ветви на дереве, прогнувшись под тяжестью снега, замерли неподвижно. Она никак не могла сосредоточиться. Вспомнив о маятнике, установила его на подоконнике. Блестящий шарик на тонкой проволоке размеренно закачался. Алёна рассеянным взглядом следила за его движением. Она не сразу уловила убыстрение движения шарика, но вскоре он превратился в сверкающую точку, а предметы в комнате стали размытыми. Вокруг Алёны закружился вихрь, она встала и шагнула сквозь поток светлых и тёмных точек.
– На этот раз ты поздновато явилось, – услышала она голос Неркана.
Алёна находилась в полной темноте и не могла разглядеть собеседника.
– Там у нас уже вечер. Я прихватила с собой фонарик. – Она щёлкнула кнопкой, направила луч в сторону Неркана.
Тот закрылся от слепящего света узкой ладонью.
– У нас редко случаются тучи, но сейчас новолуние и потому темно. Ты принесла маячок?
Алёна успела заметить плотоядное жадное выражение на круглом лице Неркана.
– Принесла. И голограф тоже. Я хотела узнать, что ты скачиваешь из маячка? И у меня появились вопросы.
Неркан протянул руку, выхватил у девочки прибор.
– Я уже объяснял, кроме показа твоего местоположения, маячок служит накопителем эмоциональной энергии. Мы взаимовыгодны друг другу. Я помогаю тебе, ты мне.
Из-за темноты Алёна не могла разглядеть, как он подключается к прибору, слышала лишь довольное урчание Неркана.
– Какие сильные эмоции. Но лучше всех страх, ненависть и злость. Остальные мелочи.
– Тебе важно, какие именно эмоции? Больше подходят отрицательные? – удивилась Алёна.
Неркан протянул ей прибор обратно.
– Разницы нет, главное накал и сила эмоций. Но отрицательные усваиваются лучше. Чем тебе ещё помочь?
– Я хочу узнать, чего боится мой одноклассник Саша Арно?
Алёна не могла разглядеть экрана, но видела, пальцы Неркана шевелились в воздухе, будто переключали что-то. Она перевела луч фонарика в сторону. Сколько доставал свет, перед ней расстилалась картина, виденная прежде: жёсткие полусухие листья травы, камни, или это соотечественники Неркана, превратившиеся в неподвижные глыбы.
– Я не нашёл за что уцепиться. Мальчик не говорил психологу о своих страхах, на его страничке тоже ничего нет.
Алёна расстроилась.
– Жаль.
– Погоди, я выяснил, что два года назад в реке утонул или пропал его младший брат. Вы земляне такие сентиментальные, отчего-то боитесь призраков. Давай голограф. Сейчас поместим в него фото погибшего мальчика и получим очень реалистичное изображение брата Саши Арно.
Алёна задумалась.
– Это будет слишком подло.
Неркан изобразил смех, его толстое, похожее на бочонок тело затряслось, изо рта вылетели булькающие звуки.
– Как у вас говорят: все средства хороши. Решение принимать тебе.
Алёна покачала головой.
– Я подумаю. Неркан, а ты вообще уходишь из этого места?
– А зачем? На Тарии везде одно и то же, погода меняется лишь незначительно.
– Уныло как-то у вас. Степь и камни.
Алёна ощутила толчок в грудь и не сразу сообразила, что это не физическое прикосновение, а скорее ментальное. Так Неркан выразил сильную досаду.
– Тебе, человеку низшей цивилизации, не понять достижение духа нашей цивилизации. Мои братья слились с природой и мировым разумом. Стали одним целым со своей планетой.
Алёна успокоила его.
– Ладно-ладно, не злись. Чего же ты тогда не слился с мировым разумом? А со мной общаешься.
– Я отклонение, атавизм. Таких немного. Я уже говорил: ты тоже атавизм. Наверно, читала об исчезновениях людей?
– Читала. Фантастика.
– Нет. Люди иногда нечаянно, иногда намеренно в силу умения и способностей проникают в параллельные измерения. Выпадают из своего мира кто навсегда, кто на время. Это зависит от того, сумеют ли найти путь обратно. Только параллельные миры не похожи на то, что изображают в ваших фильмах. Якобы в них живут люди-двойники. Полная чушь.
Алёна рассматривала ногу Неркана в свете фонарика, выглядела она довольно странно и безобразно.
– Я уже поняла. Второй Алёны здесь не повстречаю. Честно сказать, и не хотелось бы. А как мне попасть в другое измерение? Интересно же.
Неркан сложил руки на животе и примостился на валун.
– Откуда я знаю. Никто из Тарийцев не умеет перемещаться. Мы и землян, умеющих проходить из мира в мир, встречаем очень редко. Все сведения только теоретические. Я узнавал: человеческий организм более пластичен, способен на многое. Тело может становиться подобным камню, или наоборот текучим, будто вода. Но это всё лишь теория. Нам тарийцам это не требуется, для разума не существует границ. Мы можем ментально путешествовать в миры по разные стороны от нашего.