Пока стоит маятник
Шрифт:
– Значит, мне самой придётся найти дорогу в другое измерение.
– Оно может быть опасным, – предупредил Неркан.
– Главное, чтобы интереснее твоего, – подколола Алёна и предложила: – А хочешь, я принесу тебе нашей еды? Вряд ли вкусно питаться травой и песком.
Неркан замахал руками.
– Не нужно. Это нарушит мой метаболизм. Лучше принеси больше эмоций.
– Как получится – пообещала Алёна.
В свою комнату она вернулась глубокой ночью, остановила маятник, поставила его на тумбочку. Спать не хотелось. Алёна принялась изучать голограф. Усевшись на кровати, направила луч прибора в пустой угол комнаты и принялась переключать кнопки. Прекрасно зная, это лишь виртуальные объёмные картинки, всё равно не могла удержаться от испуганного возгласа, настолько реальными они казались. Вот от угла в разные стороны комнаты полезли жирные, толстые и довольно мерзкие тараканы, послышалось шуршание их многочисленных лапок, потом поблескивая атласной кожей, приподнялась и зашипела на неё кобра. Стаю голубей, летающую под потолком, Алёна не боялась, ей нравились птицы, с удовольствием понаблюдала за пируэтами призрачных птиц. Не впечатлил и мертвец, двигающийся неловко и дергано, не испугали его заунывные тихие стоны. Она вздрогнула лишь от внезапного появления в комнате крупного ягуара, еле справилась с собой. Грациозное животное медленно приближалось к ней, издавая едва слышное рычание, Алёна смогла рассмотреть даже огоньки в глазах ягуара. Он изготовился к прыжку, Алёна изо всех сил удерживала себя от стремления убраться вон из комнаты, сердце чуть не выскочило из груди от страха. Зверь прыгнул и растаял в воздухе. Заставило поёжиться и появление своры собак. Вожак, похожий на крупного волка, скалил зубы, из пасти капали хлопья пены, а в жёлтых глаза горела неистовая злоба. Вся стая, состоящая из шести особей, захлёбывалась в злобном лае. А вот коричневый крокодил, бьющий по полу хвостом, насмешил. Он выглядел так, будто его взяли из детского мультфильма. После крокодила секунды четыре ничего больше не появлялось, Алёна решила: голограф полностью исчерпал свои возможности, хотела его выключить. Возникновение в своей спальне мальчика лет четырёх стало для неё неожиданностью. В ребёнке не было ничего ужасного. Милое детское лицо, улыбчивый рот, в больших голубых глазах затаилась хитринка и шкодливость. Из-за светлых, длинных почти девчачьих кудряшек малыш выглядел ангелочком, но всё равно создавалось впечатление: он большой проказник. Алёна некоторое время таращилась на мальчика, а он, казалось, внимательно рассматривал её.
«Это же погибший брат Саши Арно, – вспомнила она и ощутила тяжесть в душе от нахлынувшего чувства печали и сострадания. – Как жаль, что этого мальчишки больше нет на свете».
Она выключила голограф, убрала в сумку. В ванной долго умывалась холодной водой, пытаясь прогнать из головы образ брата Арно. Никаких других родственников, кроме мамы, у неё не имелось, но Алёна нечаянно прикоснулась к боли одноклассника, потерявшего близкого человека, ощутила себя потерянной и одинокой.
Утро застало её не выспавшейся, хмурой. Алёна подняла голову от подушки, бросила взгляд на часы – половина восьмого. Отвернулась от солнца, заглядывающего в комнату, к стене и снова заснула. Впервые прогуляв уроки, Алёна решила и дальше продолжить день необычно. После завтрака она уселась перед маятником и вскоре уже стояла на знакомой равнине, усеянной камнями. Солнце на Тарии стояло высоко, почти над головой Алёны.
– Неркан! Ау! Ты где?
Не получив отклика, Алёна двинулась по жёсткой траве, петляя меж валунов. Она касалась их пальцами, пытаясь определить настоящий камень или спящий тариец. Сколько видел глаз, перед ней виднелась одна и та же картина: каменистая степь.
– Неркан! – позвала она снова.
Метрах в тридцати от неё открылся лаз, оттуда показалась лысая голова тарийца. Он неуклюже выбрался из отверстия, торопливо прикрыл его.
– Как ты здесь оказалась?
– Обычным способом, – хмыкнула Алёна. От неё не укрылась растерянность Неркана. Его странные глаза ухитрились за несколько секунд трижды поменять цвет. Она могла только предполагать: изменение цвета связано с переменой в эмоциональном состоянии тарийца.
– Но в это время ты всегда поглощаешь знания.
Алёна засмеялась.
– Ты хотел сказать: учусь. А я решила прогулять и посмотреть на Тарию при нормальном освещении. Это вход в твой дом? – полюбопытствовала она. – Ты же говорил: вам не требуется защита от непогоды.
Неркан приподнялся на тонких ножках и неуклюже поковылял к собеседнице.
– Правильно говорил: нам не страшны перемены погоды. У нас нет домов. Я лишь обследовал впадину в земле. Видимо, ты заразила меня страстью к приключениям, – пошутил Неркан, но выражение его круглых глаз показалось Алёне недобрым.
«С чего я решила, что он мне друг? – подумала она. – А если он что-то скрывает?»
– Можно я тоже осмотрю эту впадину? – предложила она.
Неркан несмотря на неуклюжесть, преградил ей путь.
– Нет! Пусть это останется моей тайной. Так, кажется, любят говорить люди. Чего явилась?
Алёна не стала настаивать, ощутив опасность. Тайна, так тайна.
– Слушай Неркан, а если бы я решила перейти на Тарию не у себя дома, а например в парке. Где бы оказалась?
Неркан немного успокоился, его глаза перестали менять цвет.
– На каком расстоянии парк от твоего дома, настолько ты бы переместилась и тут.
– А я уж думала у меня в спальне что-то подобие перехода.
– Наши миры в разных временных координатах, пройти из одного в другой можно в любой точке. Для перехода ты замедляешься, это не твой мир вокруг тебя ускоряется, время в нём течёт по-прежнему. Именно твоё собственное время притормаживается. А назад тебя выбрасывает будто пробку из бутылки. Но совершать переход где попало не стоит, можно оказаться на вершине горы, или крутом склоне.
Алёна вспомнила, он говорил, будто первый раз она попала на Тарию ещё малышкой.
– Ты увидел меня совсем маленькой. Я переместилась ведь не на это поле. В каком месте это случилось?
– Километров триста отсюда. Ты тогда не умела даже говорить. Я ждал, пока ты подрастёшь и очень надеялся на встречу с тобой. Потом вы переехали, и я потерял тебя. Снова обнаружил шесть лет назад, рассчитал место, куда ты сможешь переместиться. И отправился в долгий путь, в эту долину. Конечно, шанс, что ты появишься тут когда-нибудь, был совсем мизерный. Но он случился.
Алёна посочувствовала.
– Тебе, наверно, одиноко среди этих, впавших в кому.
Неркан насупился.
– Я мечтаю стать таким. Они творят собственные миры. У меня пока не получается перейти на высший уровень.
Алёна фыркнула:
– Их миры ненастоящие, только в воображении, как в компьютерной игре.
– Ты ещё многого не понимаешь. А что, собственно, настоящее и что воображаемое?
– Для меня легко распознать. Настоящее я могу увидеть, услышать, потрогать, а иногда и понюхать. Вот трава она жёсткая, словно тонкие листы железа, и даже пахнет ржавчиной. Я слышу, как шелестят её листья. А ненастоящее нельзя ощутить.
– Глаза – восемьдесят процентов информации. Если тебя лишить зрения, ты не увидишь этой травы. Уши – пять процентов. Оглохнешь, мир смолкнет. Нос – ещё пять процентов. Не узнаешь, чем пахнет эта трава. Нет осязания, не почувствуешь её жёсткость. Но всё вокруг ведь не исчезнет от этого. Тогда откуда тебе знать, что миры, созданные в воображении, не существуют. А вдруг они возникают в момент их сотворения силой мысли. Свет – это всего лишь излучение, звуки – механические колебания. Создавая новое излучение, пусть в другом диапазоне, получается новый мир, с новыми параметрами.
Алёна потрясла головой.
– Для меня сложновато. Я кое-что учила по физике, но пока не могу с тобой спорить. Только сильно сомневаюсь, что тарийцы – боги. Я ещё вот что хотела узнать. Почему для перехода в другой мир нужно изменять своё внутреннее время?
– Это легко объяснить. Правда, получится грубовато, но так тебе понятнее. Представь два шара, или нет, лучше два диска, крутящиеся с разными скоростями. Чтобы перейти с одного диска на другой, нужно совместить свою скорость со скоростью того предмета на который переходишь.