Покаяние пророков

Алексеев Сергей Трофимович

* * *

В кольце его продержали ровно сутки, на местном диалекте это называлось красиво — смирение птицы. Видимо, имелась в виду традиция птицеловов: только что отловленную пичугу сажают в клетку и накрывают черным полотном. Пространство было тесное, ровно метр в ширину, девяносто сантиметров в высоту, потому выбор оставался небольшой: плюнуть на все и сесть на холодный бетон или скрючиться на корточках, упираясь головой в потолок. Кроме прочего тело разламывала боль после драки с казаками, особенно ныла поясница, спасительной шубы не было, и, наверное, отбили почки. Из-за монтажных петель крышка лежала неплотно,

свет и воздух проникали сюда вместе с отдаленными голосами и звуками. Кажется, в цехе шла обыкновенная ритмичная работа, к формам подвозили бетон, валили на железные листы и забрасывали потом лопатами, а в склад готовой продукции, где находился Космач, часто приезжал автокар и ставил готовые кольца.

На следующий день, когда затекло все тело и заклинило шею, а от жажды пропал голос, автокар снял плиту, и двое надзирателей вытащили Космача из юзилища. Оказалось, на самом деле в пыльном и мрачном цехе с замурованными окнами работают люди, мешают бетон, формуют кольца, вяжут арматуру. На Космача никто не обратил внимания, никто головы в его сторону не повернул. То ли неяркий свет, то ли забрызганная цементом спецодежда делали этих людей похожими друг на друга, и выделял их лишь язык: слышались два акцента, молдавский и украинский.

Тут же, в цехе, за деревянной переборкой, его накормили макаронами на молоке, выдали синюю спецовку и кирзовые сапоги. Космач переоделся, и один из надзирателей отвел его на работу к бетономешалке — забрасывать в миксер щебень, песок и цемент. Работник тут уже был — то ли узбек, то ли таджик лет двадцати, маленький, черненький человечек с огромными влажными глазами. Как и все остальные, он тоже будто не заметил, что дали напарника, пыхтел и методично швырял шебень в жерло миксера.

Пока Космача водили по цеху, он успел определить, где здесь входы и выходы. Там, где отливали кольца, был тупик, за рядами форм виднелась глухая стена, и напротив, за складом готовой продукции, черным квадратом вырисовывались высокие ворота, туда же уходили рельсы. И еще заметил, что охранников тут всего три или четыре человека, хотя рабочих человек двадцать. Поскольку на месте окон краснел свежий кирпич, а лампочки располагались по стенам, создавалось ощущение, что цех глубоко под землей.

Попытка разговорить азиата не удалась, паренек лишь вскинул на него коровьи глаза и показал на бетономешалку:

— Кидай.

В девять вечера техника начала выключаться, люди выходили на рельсы и строились в шеренгу. Кто-то припоздал, не успел выработать бетон, кто-то еще чистил формы и строительные ванны, — все остальные ждали терпеливо и молча. Потом без всякой команды пошли на ужин в загородку, ели не торопясь, даже чинно, никто не погонял, и присутствующий там надзиратель сидел отрешенно, прихлебывая пиво. Если все эти люди были рабами, то какими-то очень уж современными, скорее похожими на бригаду шабашников. После ужина опять выстроились, закурили, поочередно сходили в туалет, отгороженный в углу за формами, и по какой-то неясной команде стали подниматься по приставным лестницам на верхний дощатый ярус, пристроенный к стене и напоминающий скворечник. Расходились по трое в каждую клетушку, и когда Космач вошел третьим в одну из них, никто не возразил, должно быть, здесь ничего постоянного не было и ночевали где придется.

Света в каморке не было, люди просто вползали через маленькую дверцу и ложились на матрацы, постеленные на пол. Через некоторое время надзиратели

убрали лестницы и, показалось, вообще ушли из цеха. Двое сокамерников, судя по скупому разговору, молдаван, уснули сразу же, беззаботно и крепко. Еще часа три Космач пролежал с открытыми глазами, прислушиваясь к звукам: кажется, у ворот работал телевизор, и оттуда же изредка доносились неразборчивые слова — вероятно, там находилось караульное помещение.

Космач приоткрыл дверцу и выбрался на узкий балкончик с деревянным парапетом. Сверху весь цех был как на ладони. Дежурное освещение горело лишь по одной стене, отчего на противоположной, как на экране, были видны все тени шевеления: на верхней площадке формы висела тряпка и раскачивалась от легкого сквозняка, однако тень от нее была гигантской и двигалась как живая. За скворешнями, над складом готовых колец, висела кранбалка с крюком и стропами. Значит, когда отгружают продукцию, машины заезжают прямо в цех…

И если выбрать момент, можно заскочить в грузовик и спрятаться в кольцо…

Неподалеку от бетономешалок был еще один закуток, должно быть, цементный склад, а под потолком торчал кусок вентиляционной трубы и вроде бы улица просвечивалась…

Он услышал негромкий шорох у крайней каморки и увидел, что вылез кто-то еще. Темная фигура замерла у дверцы, медленно двинулась к Космачу. В полумраке лицо расплывалось в серое пятно.

— Ну что, выпустили тебя из клетки? — спросил человек с явным молдавским акцентом. — Смотришь, как на волю выпорхнуть?

Это Космачу не понравилось.

— Что тебе надо?

— Отсюда не убежать, — проговорил молдаванин. — Надо ждать, когда продадут хозяину. По дороге бежать можно. Здесь сразу выдадут, каждый смотрит друг за другом…

— Тебя ко мне прикрепили?

— Нет, за тобой узбек приглядывает и башкир, который рядом спит. Они добровольцы. — Он выматерился и присел на корточки. — Да Тут почти все такие. Их через кольцо не продергивали.

— Это как понимать? — Космач опустился рядом.

— Так и понимать. Едут в Россию на заработки и попадают сюда. Сначала берут сезонными рабочими на бетонный завод, а через три месяца говорят: хотите настоящие бабки заработать, переведем в частную фирму. То есть в этот цех. А здесь отнимают документы — ив рабство.

— Говорят, рабский труд непроизводителен.

— Это раньше говорили. По Марксу — да. по факту — нет. Если правильно использовать раба, с учетом его психологии, производительность очень высокая.

— Ты так же попал?

— Нет, тоже своего рода доброволец. — Человек опять выматерился. — Я журналист из республики Молдова. Люди у нас стали пропадать, вот я и залез сюда, чтоб изнутри посмотреть. Хотел на месяц, а вот уже полгода.

— Понравилось?

Молдаванин язвительной реплики будто не услышал.

— Самое главное, меня уже похоронили. Списали на наши спецслужбы, будто они меня убрали за некоторые публикации. Скандал в республике…

— У тебя с миром связь есть?

— С чего? Связь… Коп недавно газету читал и в арматурном оставил.

— Коп — это кто?

— Надсмотрщик. Они тут вольнонаемные, на технике работают. А по ночам по очереди нас охраняют. Где только таких сволочей набрали…

— Материала у тебя на всю жизнь, писать не переписать…

— Если будет она, жизнь. Ты особенно не дергайся. Месяц назад такого же вольника привозили, за долги попал. Заморозили в кольце. Труп залили в фундаментный блок и вывезли.