Покаяние
Шрифт:
– Что ж, попробую ответить на все твои вопросы. По поводу мужчин: если работать так много как мы, времени на соблазны и искушения не остается. Ты ведь сама только недавно заметила присутствие мужчин на нашей территории, это говорит само за себя. Тебе просто некогда засматриваться по сторонам ведь ты либо выполняешь послушания, либо молишься. Да и со временем матушки видят в мужчинах либо отцов, либо сыновей, а у кого, скажи, возникнут извращенные желания к кровным родственникам? С течением лет понимаешь, что и без любовных утех можно счастливо жить. А вот без профессиональной мужской помощи иногда сложно. То кран течет, то крыша. Ну представь себе как мы с благочинной вооружившись молотками и плоскогубцами принялись чинить нашу утварь? – Фаина никогда не жаловалась на воображение, от чего весело захихикала. –
– Да, матушка. Теперь я понимаю. – Фаина действительно была удовлетворена, ведь все выглядело именно таким, как рассказала матушка Алевтина. В самом деле таких как Настя, сбежавших сюда от по-настоящему хорошей жизни в поисках приключений не так уж и много. А остальные, включая и ее саму, просто не допускают в свою голову никаких пошлостей.
– По поводу средств коммуникации ты права, ими могут пользоваться лишь старшие сестры. Объясню почему. Все приходят в наши стены с расшатанной и неустойчивой психикой. Все ищут здесь покоя и такого нужного одиночества, чтобы было время для размышлений и переоценки. Каждая к Господу идет своим собственным путем и кто-то сильнее духом, а кто-то нет. Если паломница действительно хочет впустить в свое сердце Бога, ей для этого не нужен ни телефон, ни компьютер. Они будут только мешать. Поэтому новичкам сурово запрещено подобное. А сестры которые провели в этих стенах не один год и даже не десять, могут позволить себе использовать современные блага вот только не для благополучия, а для благодати. Монахини максимально используют благодать для благополучия. То есть - с помощью мобильных они легко могут контактировать с огромным количеством нуждающихся в нашей помощи людей. Думаю, объяснять для каких целей можно использовать телефон тебе не стоит. Игуменья Леонидия практически ежедневно проводит множество встреч и переговоров: кому-то нужно помочь, кто-то хочет оказать помощь нам, кто-то изъявил желание посетить наш монастырь с экскурсией, а кому-то понадобился наставник… Мобильные монахиням нужны не для игр уж поверь. С телефоном разобрались?
– Ага, - Фаина виновато закивала. Да уж, до такого ее головушка сама додуматься не могла.
– Компьютеры, телевизоры и планшеты. Что ж, ни одна религия не запрещает быть всесторонне развитым человеком, а информацию ведь нужно откуда-то черпать? Даже я иногда смотрю телевизор, но очень редко и очень не долго. В нашей жизни и так много бед и несчастий по глупости людской, а смотреть на это с экрана просто нет надобности. Что же касается познавательных передач и даже новостей, матушки, занимающие высшие должности, просто обязаны быть осведомленными. Ересь всякую и чернь, они не смотрят, а лишь то, что позволит им общаться с паломниками на понятном для всех языке. Мы ведь не неандертальцы какие. Представь себе, обращаются к игуменье за советом касательно жизни в миру, а она смотрит на человека и спрашивает – «А что, там еще есть жизнь?». Мы живем закрыто, но не изолированно. Что касается денег на дорогие автомобили, у монастыря нет таких средств и быть не может. Но, у нас есть спонсоры, благодарные прихожане и паломники, которым наши матушки и батюшка Николай, смогли чем-то помочь, вот в благодарность и получили в монастырское пользование автомобили. Но, опять-таки, автомобиль это лишь средство передвижения, а не роскошь какая. Мы ведь не виновны в том, что нам подарили не старый запорожец, а новенькую иномарку. Машины эксплуатируются в монастырских нуждах и в этом нет ничего постыдного. Мы посвятили себя Богу, Бог о нас и заботится... через людей. Но монастырю не нужно больше чем у него уже есть. Поэтому всякий раз как кто-то дарит нашему монастырю очередное авто, мы продаем его, а деньги отдаем на благотворительность. В закрепленный за нами дом ветеранов или в детский дом. Вот, собственно все, что я могу тебе сказать по всем твоим пунктам.
Только после доходчивых разъяснений матушки Алевтины у Фаины в голове все сложилось. Действительно, чего это она вдруг так взволнованно
– Спасибо, матушка, от всей души – СПАСИБО. – Фаина не стала сдерживать свой порыв, а крепко прижала к себе монахиню и горячо поцеловала в щеку. – Ой, то есть – спаси Господи Вас.
7
После разговора с мудрой матушкой Алевтиной Фаина почувствовала себя намного легче и увереннее в своем выборе. Хотелось ей того или нет, но сама жизнь сделала все для того чтобы она стала сильной. После искренней беседы по душам Фаина заметила подобие собственной силы в душевном складе матушки Алевтины и если та сумела простить и отпустить, она тоже сможет.
Несколько дней она готовила себя к исповеди. Матушка посоветовала ей это сделать и она так и поступит в этот раз ничего не утаив. Она созрела, чтобы полностью открыться Господу, да и самой себе. Исповедь ведь всегда нужна не Богу, а тому, кто пытается быть к нему ближе.
Желающие исповедываться должны прежде примириться со всеми ближними (Мф. 16:14-15), но кроме этого она должна была на протяжении семи дней поститься и воздержаться от «супружеских наслаждений». Последнее было самое простое. Пост, тоже не пугал ее. А вот примирение. Фаина не знала считать ли Настю ближним своим? С одной стороны – они сестры, с другой – они будущие сестры, а пока абсолютно посторонние друг другу люди.
«Стоит ли мириться с Анастасией? Об этом я спрошу у батюшки на исповеди и поступлю так, как он подскажет».
Исповедь была назначена Фаине на субботний вечер. За постоянными послушаниями, молитвами и постом, очередная неделя пролетела для нее незаметно.
В маленькую церквушку при монастыре, Фаина заходила бессчетное количество раз, но каждый был как первый. Красота, величие и ощущение святости дома Господнего, всякий раз заставляли ее сердце биться чаще. Всякий раз она физически ощущала присутствие Святого Духа. Ей было легко и хорошо в окружении святых ликов. Она любила присутствовать на службах и стойко выносила на ногах от трех до шести часов. У каждой иконы она зажгла не одну свечу как за здравие, так и за упокой.
Отправляясь на исповедь субботним вечером, она, как всегда, замерла перед иконостасом, чтобы получить благословение у всех святых и на несколько минут погрузиться в собственные мысли. Фаине показалось странным отсутствие в церкви свечницы, алтарницы и экклесиарши. Хотя, две последние не находились постоянно здесь, но свечница…
Поначалу ее это немного напугало, а вдруг она чего-то не знает и всех куда-то вызвало высшее руководство? Но страх быстро ушел. О подобных вещах всегда извещали заранее, а то, что церковь была полностью избавлена от посторонних глаз и ушей, даже лучше.
Место для исповеди располагалось по правую сторону от иконостаса. Как и полагалось, оно было избрано по принципу – явное и видимое всем. А чтобы таинство не теряло свой смысл, оно было обставлено ширмой (кратийцами), таким образом отделяя священника с уже присутствующим кающимся, от прочих желающих исповедаться.
Стараясь ступать как можно тише, не желая нарушить благодатную тишь, Фаина сразу же направилась к ширме. Сделав всего несколько шагов, она вынуждена была остановиться.
– Ммм…
– Ооо…
В этот раз Фаина отказывалась верить собственным ушам, а решив поберечь глаза, не приблизилась к месту исповеди более ни на шаг. На несколько секунд она окаменела. Мир перевернулся в который раз за последний месяц. «Нет, этого не может быть! Я, скорее всего сплю…». Но в ее мысли вновь ворвались едва уловимые стоны двух мастей и звук, напоминающий слабенькие шлепки по обнаженной плоти.
Чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, Фаина не стала сломя голову бежать прочь, как ей того хотелось. В этот раз она стойко справилась с тошнотой. Она медленно покинула церковь и только в собственной комнате дала волю эмоциям.