Покер для даймонов. Тетралогия

Бульба Наталья Владимировна

И я, невольно, поймал себя на необъяснимой ностальгии, словно мысль о том, что мы могли бы стать друзьями, оставила во мне след.

— Но тем не менее, Вы не намерены насладиться им в полной мере. — Я передал свой бокал скользнувшему ко мне коммандеру и едва удержал удивленный взгляд, когда Олейор, пренебрегая не только этикетом, но и обычной рассудительностью, вместо того, чтобы так же как и я, отдать фужер Кадирану или поставить на стоящий рядом с его креслом столик, поднялся и подошел к раскрытому окну.

— Здесь очень красиво и поразительно

спокойно. — Он посмотрел на меня, и в его глазах было умиротворение. — Если бы меня попросили в паре слов передать свое впечатление о Вашей, Ялтар, резиденции, я нашел бы их без труда. Свет и безмятежность.

'Еще немного такого разговора, и я начну сам себя ненавидеть', - я передал эту мысль Кадинару и получил в ответ довольное хмыканье.

Похоже, наши мысли шли в одном направлении.

— Жаль, что я не могу посчитать Ваш комплимент, как желание расположить меня к себе.

Я откинулся в кресле удобнее, с удовольствием наблюдая за тем, как на его лице появляется тень эмоций.

— Почему?

Самый короткий путь… И ведь не скажешь, что он неискренен.

— Потому что в противном случае, я буду вынужден признать, что такая оценка мне льстит. Резиденция моего отца находилась в другом месте и была не столь воздушна, как эта. Довольно быстро осознав, что задыхаюсь в мрачных коридорах и залах, я приказал разрушить ее до основания. Так, чтобы даже следов не осталось. И все, что Вы видите, создано для меня и в соответствии с моими желаниями.

Он слушал меня внимательно, развернувшись в мою сторону, но продолжая взглядом ускользать к пейзажу за окном.

Лере он тоже очень нравился.

— Я могу говорить при Вашем воине, Ялтар Вилдор?

Переход был довольно резким, но я успел заметить, как его серые глаза перестали казаться припорошенной пылью уходящей вдаль дорогой, засверкав остриями обнаженной стали.

— Мне иногда трудно ответить самому себе, кто из нас двоих: я или он, знает больше. Так что Вы можете чувствовать себя при нем совершенно свободно.

Он кивнул в знак того, что оценил мою речь, и вновь пригубил вино. Но теперь его фигура, как и взгляд, потеряли былую раскованность, предупреждая о готовности к схватке. И это все при том, что внешне он нисколько не напрягся.

Сильный воин. Сильный и опасный, несмотря на довольно юный, по сравнению с моим, возраст.

— Чего Вы добиваетесь, Ялтар? — В его голосе было… безразличие. И пусть это было мной ожидаемо, но… его выдержка заставляла уважать этого эльфа, о присутствии которого здесь вряд ли было известно многим. — Вам нужны наши женщины? Победа над Лилеей? Доступ к порталам в другие миры? Или… — он все-таки сделал эту паузу, но так и не взглянул на меня, — моя жена?

От Кадинара пришло ощущение восторга. Впрочем, он всегда умел ценить смесь из авантюризма и твердого расчета. А темноэльфийский правитель демонстрировал нам это сейчас в полной мере.

— А если мне нужно все? — Я позволил насмешливой улыбке коснуться моих губ.

Как жаль, что никто из самых непримиримых Талтаров не присутствует сейчас при этом разговоре. Хотя… вряд ли они могли в полной мере насладиться его великолепием, которое выражалось в мнимой легкости и непринужденности, с которой он шел. И если я изначально был готов к этому стилю, то моему собеседнику пришлось почти мгновенно перестроиться.

Маловероятно, что он мог предположить, что окажется в личных покоях Ялтара Дарианы, да еще и с бокалом вина.

— Мне кажется, Вам должно быть известно о том, что Варидэ отказала Вам в праве быть правителем этого мира, назвав новым Ялтаром Вашего сына.

Нашел чем удивить… После того, что я сделал с Каримом, ее ненависть ко мне стала поистине безграничной. И если бы она не была мне так нужна для моего плана… Я был их сыном, но то, что в Тинире называли эксцентризмом, в отношении меня звучали почти как предательство. И если бы она в тот день остановила отца… я отказался бы от своих взглядов, ради единственной женщины, которая нужна была мне больше, чем власть. Но она не захотела услышать моей мольбы и не поверила моей клятве.

Не думаю, что моя рука дрогнула бы, неся ее смерть на лезвии меча. И не уверен, что смог бы себе это простить. Но одно я знал точно: она никогда не примет то, что будет казаться дорогим мне. Поэтому Яланир был рядом, а Закираль…

— Поступки моей матушки ни в первый раз вызывают у меня удивление. — Я только перевел взгляд на стоящий на столике бокал, а уже через мгновение взорвавшаяся искрами вкуса жидкость ласкала мой язык и небо. — Но по нашим законам, это право не дается, а берется.

Если бы он знал… как близок к разгадке и насколько она далеко. Потому что привести Закираля к власти в измененном мною мире, было первой, но совсем не главной целью.

— Похоже, с этим я ошибся.

Он чуть пожал плечами, словно признавая сей факт и я, с поразительной отчетливостью, поймал себя на том, что мое наслаждение от этой беседы вполне искренне и лишено какой-либо подоплеки, связанной с реализацией моего плана.

— Вы считали, что известие об этом может повлиять на дух моих воинов. — Я не спрашивал, я — утверждал.

И он кивнул, даже не пытаясь скрыть своего разочарования.

Впрочем, если посчитать, что он играет со мной в мою же игру… то иначе быть и не могло. Несмотря на то, что именно он пришел ко мне, Олейор пытался заставить меня высказать свои условия. И поэтому так легко раскрывался, уводя наше общение от опасных для себя моментов.

И в этом была особая прелесть.

— Лишь моя смерть или отказ от власти откроют дорогу моему сыну и Варидэ должна была сказать об этом. А до тех пор, пока это не произойдет, любой присягнувший ему может быть признан предателем. Но дело даже не в этом. — Наши взгляды сошлись, но не в поединке. Он смотрел спокойно и ясно, внимая моим словам. — Мои воины ступили на землю Лилеи с моего благословения и следуя заложенному в них. И вряд ли такая мелочь, как смена Ялтара будет способна их остановить.