Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране
Шрифт:
чем-нибудь можем помочь...
Да, можете и очень серьезно! — тут же ответил британский посол. — Нам известно, что советский
спецназ интенсивно готовится к бою. Каждый день мы слышим, как ваши бойцы тренируются, и, я
не скрою, это нас беспокоит. Их стрелковый тир расположен слишком близко к забору, стрельба
идет в течение всего светового дня и даже в сумерки, до позднего вечера. Пока что пули не
залетали на нашу территорию, но такое может случиться, и это реально
Болдырев посмотрел на собеседника серьезным понимающим взглядом и коротко, по-деловому
ответил:
— Причина вашего беспокойства будет устранена. Если вопрос только в этом, считайте, что он
решен!
Англичанин облегченно выдохнул, поблагодарил и отправился к себе через дорогу.
А Болдырев в тот же вечер собрал техсостав посольства и категорически запретил свободному от
дежурств персоналу - рабочим, водителям, комендантам играть в домино в зоне отдыха у
бассейна.
Приятно было, когда через пару дней британский посол позвонил и еще раз поблагодарил
советского коллегу за принятые меры.
Вот какая веселая штука — дипломатическая работа!
В Тегеране, в отличие от провинции, жизнь дипкор- пуса всегда была насыщена массой событий!
Еще в конце XIX в. один из царских чиновников, повествуя о ней, сообщал: «Бывало много балов и
приемов. Устраивали даже разные спорты: скачки на ишаках, а также бег наперегонки между
французом, немцем и русским. При этом француз и немец бежали пешком, а русский скакал на
лошади. В основном же играли в карты и нарды, крупно и много».
В провинции таких приключений никогда не случалось, да и зарплата была — копейки! На эти
обстоятельства в тот же период жаловался русский генконсул в Исфагане, сообщая о нелегких
условиях государевой службы: жара такая, что донесения он пишет, исключительно сидя в бочке с
водой.
По сути, с тех пор мало что изменилось. В Исфагане, правда, до исламской революции
действовали консульства США и Великобритании (все — шпионы, ни одного «чистого»
дипломата), но за пару лет до моего приезда их прикрыли. Поэтому дипломатическая жизнь в
этой части страны ограничивалась моим общением с Растерянным и его со мной.
Что же касалось остальных сотрудников, то там тоже все складывалось непросто. Жизненное
пространство техперсонала состояло из однокомнатной квартирки и небольшого консульского
дворика. Двенадцать человек в течение нескольких лет обречены были общаться здесь только
между собой: отпуск им не полагался, письма от родных шли около двух месяцев, наши газеты
поступали одновременно
ограничен, а нередко вообще запрещен: шут его знает, что может случиться — повсюду лозунги
«Смерть СССР!». Туда отправлялись только группой, сообщая дежурному цель, маршрут и время
возвращения. Транспорт — собственные ноги, далеко не уйдешь, только за хозмелочами и едой.
Впрочем, на остальное денег и не тратили, копили для обустройства жизни в Союзе.
Общение с нашими специалистами на ТЭС и МЗ (там было много народа) для техперсонала
генконсульства возможным не представлялось — эти объекты находились за городом.
В числе удовольствий оставались пинг-понг, бильярд и просмотр одних и тех же художественных
фильмов в консульском клубе два раза в неделю. Сюда же следует отнести купание в уже
известной пожарной яме размером пять на три метра.
Тест на совместимость перед поездкой в Иран эти люди, естественно, не проходили, поэтому в их
среде постоянно шел скрытый процесс брожения. Любые мелочи становились причиной обид и
неприязни. Кто-то на кого-то не так посмотрел или о ком-то не то сказал и т.п. При этом каждый из
них наивно искал покровительства у руководства. Растерянный любил разбирать эти тяжбы, выявлять морально-нравственные проступки среди подчиненных и на этой почве интриговать.
Главными «преступлениями» этого плана в советские времена считались любовные связи и
алкоголь. «Кто с кем переспал?» - тема номер один дискуссий любого загранколлектива.
Порочащие советского гражданина связи обсуждались со вкусом и подробностями, кулуарно.
Публичному же порицанию виновника предавали без указания имен и деталей, так сказать, в
общем плане.
Объектом недоказанных обвинений по первому пункту у нас был водитель Витя Журба —
молодой, веселый, обаятельный парень. Надо честно признаться, что при виде красивой и даже
не очень красивой женщины взгляд у Вити воспламенялся. Но пламенный взгляд еще не есть
доказательство совершенного преступления, а поймать
Витю с поличным никто не сумел. Это обстоятельство чрезвычайно раздражало Растерянного, и он
мучил беднягу как только мог. Основной темой придирок была собачья шерсть на заднем сиденье
консульского мерседеса.
У Растерянного был пес, японский хин — мелкая, волосатая недружелюбная тварь. Он
путешествовал всюду вместе с хозяином, сидя на заднем сиденье машины. После каждой поездки
Витя выгребал оттуда кучу шерсти, орудуя щеткой и мокрой тряпкой — пылесоса ему не давали.