Покинутая царская семья. Царское Село – Тобольск – Екатеринбург. 1917—1918
Шрифт:
А во время переворота в 1792 году, при защите Тюильрийского дворца от мятежников до последнего, наемная швейцарская гвардия во славу короля Франции и его семьи сложила свои головы…
Глава VI
Во время приезда царской семьи в 1909 году я впервые увидел в гостиной своей матери А.А. Вырубову, личного друга государыни. Насколько я помню, она по первому же взгляду произвела на меня очень хорошее впечатление своей подкупающей ласковостью и добротой. Она очень мило отнеслась к нам, детям, и мы всегда были рады ее приезду.
Внешне она была очень красивой женщиной, невысокого
Само собой, я не мог сохранить об этих людях, по тогдашней моей молодости, каких-либо воспоминаний политического характера. Но знакомство с ними и невольное прислушивание к их разговорам дали сильный толчок развитию моего мировоззрения, и к 12–13 годам во время последующих приездов государя в Ливадию я уже почти ясно учитывал те или иные политические события, положения и комбинации.
Во время первого приезда в Ливадию государь, желая лично на себе попробовать тяжесть солдатского снаряжения, два раза по несколько часов ходил в солдатской форме при полном ранце и винтовке как по Ливадии, так и вне ее, по окрестным горам. Один раз в форме стрелка 16-го стрелкового Императора Александра III полка, а другой – в форме солдата 52-го Виленского Его Императорского Высочества Великого Князя Кирилла Владимировича полка.
Оба раза он никем узнан не был, а встретивший его по дороге офицер небрежно отдал честь солдату, отбивавшему шаг с поворотом головы при встрече с ним, о чем государь, смеясь, рассказывал моему отчиму.
Результатом пробы государем снаряжения было его видоизменение. Лопатка, висевшая на левом боку и мешавшая при перебежке (в чем государь сам убедился), была пригнана иначе, и неудобный вещевой мешок был, начиная с гвардии, заменен более практичным ранцем.
В связи с этими прогулками государя в Ялте, а потом и по всей России получил распространение следующий анекдот. Встречаются два еврея, и один говорит другому:
– Абрамович, вы слышали, какой у нас государь храбрый?
– А что? Нет, не слышал.
– Государь два часа один, совсем один, понимаете, в солдатской форме ходил!
– Ну!.. Это и все? Какая же тут храбрость? Попробовал бы он надеть наш еврейский лапсердак и пройти мимо дома генерала Думбадзе! Вот тогда я сказал бы, что он-таки да, храбрый!
Когда генерал Дедюлин рассказал государю этот анекдот, его величество, расхохотавшись до слез, ответил:
– Ну, на это я, пожалуй, не решился бы! Передайте об этом Ивану Антоновичу…
О моем отчиме существует и другой анекдот.
В Ялте протекает небольшая горная речонка Учан-Су [8] , во время жары совершенно высыхающая, но очень полноводная и бурная во время весеннего таяния снегов в горах.
Вот в эту речку попал случайно еврей и стал тонуть. Течением его несло к морю. Через Учан-Су в город перекинуто три моста. На одном из них стоял городовой, на другом – исправник Гвоздевич и, наконец, на третьем, у самого моря, сам Думбадзе. Городовой
8
Она же Водопадная.
– Туда тебе и дорога!
Наконец утопавшего еврея стало подносить к месту, где стоял Думбадзе.
– Ваше превосходительство, спасите! Ваше превосходительство, помогите! – кричал еврей.
Но Думбадзе оставался глухим. Вдруг послышался из воды дикий вопль:
– Долой самодержавие! – вопил терявший силы еврей.
– Что? Да как ты смеешь, негодяй! – крикнул Думбадзе и приказал городовому вытащить еврея из воды. Уловка последнего удалась, и он был спасен.
Этот анекдот одно время был в большом ходу в Ялте и имел успех.
Безмятежное, тихое пребывание их величеств в Ялте омрачилось осложнениями в болезни наследника, так как он осенью сильно занемог и потом очень медленно стал поправляться.
Глава VII
Вторично их величества приехали в Ливадию в 1911 году и поселились уже с полными удобствами в только что отстроенном новом дворце.
Архитектор Краснов, известный строитель принадлежащего великому князю Петру Николаевичу дворца в имении Дюльбер около Алупки, считавшегося образцом изящества линий и форм, а также поразительно точной передачей мавританского стиля, побил, кажется, все русские рекорды в области строительства, построив новый дворец в Ливадии, гофмаршальский дом и огромное свитское здание с целым городком служб и электрической станцией, оборудованной по последнему слову техники, в короткий срок полутора лет!
Дворец был построен из крымского белого камня известняка, добываемого где-то около Судака, в идеально выдержанном стиле позднего итальянского ренессанса, на месте старого дворца, и своим коротким фасадом с двумя башнями выходил к морю, а уличным с прелестными галереями нижнего этажа выходил на площадку с цветочными клумбами. Дворец был расположен на обрыве, и под ним расстилалась плантация из 2000 кустов роз. Старую глицинию местами пощадили, и очень скоро она стала покрывать стены нового дворца вместе с ползучими розами. В период цветения роз дворец был красив до волшебства. Внутреннее расположение комнат было строго выдержано по плану, лично составленному их величествами. Дворец, как и вся Ливадия, был залит морем электрического света.
Их величества на этот раз приехали с большим штатом как свиты, так и прислуги и с большим количеством автомобилей, для которых был построен особый гараж.
Государь, как и вся царская семья, очень любил прогулки на автомобиле, и часто они разъезжали по окрестностям Ялты, причем государь, в особенности когда бывал один, несмотря на горные дороги, требовал от своего шофера, француза Кегресса, действительно идеально правившего машиной, самой быстрой езды, которую он обожал. Эта быстрая езда очень волновала моего отчима, и он отдал в газете строгий приказ, карающий суровыми наказаниями и штрафами лиц и шоферов, ездивших с непозволительной быстротой. При докладе у государя он напомнил его величеству об этом приказе и полушутя-полусерьезно сказал, что он будет вынужден оштрафовать как шофера Кегресса, так и владельца машины, ездившего вдобавок без номера, за нарушение обязательного постановления.