Покорение высоты
Шрифт:
В остальном все хорошо. Вот жду комнату.
4 IV — 45. Коля».
Если нарушить хронологический порядок рассказа и немного забежать вперед, то можно увидеть, насколько Николай Васильевич ошибся в своих планах умерить через два месяца ритм работы и устроиться с жильем. Жена конструктора Екатерина Михайловна Никитина, зашифрованная в предыдущем письме буквой К., работала в отделе основных конструкций МГУ под руководством своего мужа. Письмо, которое она написала Ольге Николаевне в Новосибирск, отстоит по времени от предыдущего письма ровно на четыре года.
«Ольга Николаевна!
Очень хочется с Вами познакомиться, но придется, вероятно, подождать, пока мы с Колей более основательно устроим свою
После работы остается очень мало времени на хозяйство, а хочется, чтобы все было в порядке.
Коля ужасно много работает и не имеет ни минуты свободного времени. Я из-за этого иногда на него сержусь, так как он все готов забыть в работе. Но, правда, сейчас такое положение, что ему необходимо много работать, потому что поставлены сроки строительства, которые нужно выполнить. Он, бедный, совсем замотался. Я только не хочу, чтобы он работал из-за денег, так как считаю, что большие деньги только портят людей. И запросы в жизни должны быть умеренные.
Ольга Николаевна, я как могу заставляю его оторваться и написать Вам письмо, но он тут же забывает, потому что в голове у него одни формулы и расчеты.
У меня тоже есть мама, которую я очень редко вижу, хотя и живу недалеко… Я недавно была больна, а теперь снова бегаю на работу. Но вечерами только Коля остается, а я бегу домой одна.
4/IV — 49 г. Привет всем. Ваша Катя».
Может показаться, что не было этих четырех лет, что работа на МГУ только еще начинается. На самом же деле дворец науки, как позже назовут университет, уже начал освобождаться от строительных лесов и потянул свой гордый шпиль в московское небо. Прежними остались рабочая обстановка и старая дача на дальней окраине столицы, где Никитины снимают комнату.
В конце сороковых и начале пятидесятых годов в нашей стране появились первые высотные здания, которые сегодня кажутся несколько громоздкими, излишне помпезными, особенно в сравнении с современными небоскребами из бетона, стекла и стали.
В конструктивном отношении первые московские высотные дома были безупречны. Они внесли свой важный вклад в практику не только советского, но и мирового строительства.
Все зарубежные небоскребы возводились на основе непохожих друг на друга схем и никак не складывались в надежную теорию.
Научно-техническая культура высотного строительства формировалась трудно. По мнению специалистов, практика высотного каркасного строительства за рубежом не дала рациональных решений каркасных зданий, хотя в Европе и Америке поднялись после войны сотни домов в 40–50 этажей. Высота становилась знамением времени, но зарубежные специалисты не торопились делиться с нами своим опытом.
Случилось так, что одним из немногих специалистов в нашей стране, владеющим методикой высотного строительства, оказался Николай Васильевич Никитин. Несмотря на то что этот опыт был скорее умозрительным, так как ни одна высотная конструкция, разработанная им к тому времени, не была построена, он скопил предметные знания, необходимые для проектирования высотных сооружений, и с первых послевоенных лет включился в разработку проекта, у которого оказалась счастливая судьба.
Никитину выпала завидная роль сконструировать и произвести расчет первой осуществленной взаимосвязанной системы небоскреба «фундамент — каркас МГУ». Но право выполнить это задание он постепенно завоевывал в процессе работы.
Отдел фундаментов строительства МГУ. Н Никитин, М. Заполь, Л. Шерман. 1947 г.
Вначале
Решение пришло легко и неожиданно, отодвинуло муки поиска, которым, казалось, не будет конца. Фундамент будет нерасчлененным, но не бетонный пласт и не сопряженные блоки сплотят его и помогут нейтрализовать реактивность почв, а сплоченные между собой бетонные короба, поставленные пустотами на попа. Смиряя ненадежную природу грунтов, эти короба позволят грунтам произвольно заполнять пустоты. Более того, они же предотвратят «скольжение». После предметной разработки своей идеи коробчатого фундамента Никитин увидел возможность сплотить его с помощью электросварки… По сей день здание МГУ протяженностью более 200 метров остается единственным, в фундаменте которого нет температурных швов. Главной работающей особенностью этого фундамента стала его способность выравнивать осадку мощного сооружения, нейтрализовать реактивность грунтов.
Потом пошли расчеты и чертежи. Более 20 тысяч листов рабочих чертежей выполнил Никитин со своими сотрудниками. Эти чертежи были итогом творческой работы мысли, в них представлялся конечный ее результат. В письме к матери от 30 мая 1949 года Николай Васильевич писал: «…сейчас проект фундамента заканчивается. Строители очень довольны моей работой. Получил премию 1500 рублей. Нашему отделу вручают Красное знамя и 3900 рублей, из которых мне — 550 и Кате — 200. Катенька хворает уже дней 10, сидит дома: какое-то расстройство нервной системы».
Никитин был душой и организатором этой сложнейшей многоплановой конструкции. И ее мозгом.
Когда ему пришла счастливая идея поставить университет на жесткий коробчатый фундамент, возникла та неразрешимая, проклятая задача, которую до него еще никому не удавалось решить кардинально. Дело в том, что жесткий фундамент исключал жесткий каркас здания. Не фундамент, так здание надо было разрезать температурными швами, и вот почему. Основание здания, заглубленное в землю, сохраняет относительно постоянную температуру. Это значит, что колебания температуры происходят в фундаменте так медленно, что его тело увеличивается и сжимается без ущерба самому себе. Иное дело каркас: резкие перепады температур способны разорвать самые жесткие узлы крепления. Об этом прекрасно знают строители и поэтому «разрезают» здания. Но температурные швы снижают прочность постройки, лишают ее долговечности и удобства в эксплуатации. Швы удорожают и стоимость здания. Больше всего страдают от деформации нижние пояса высотных зданий, так как именно на них приходится тяжелый весовой пресс всей громады небоскреба.
И тут Никитин находит удивительный по смелости способ перенести давление с нижних этажей на верхние, ровно распределив его по всему каркасу МГУ. Для этой цели он предложил установить колонны большой свободной высоты, а промежуточные перекрытия нижнего яруса подвесить к этим колоннам так, чтобы подвесные перекрытия не мешали колоннам свободно деформироваться.
От дерзости такого решения видавшие виды архитекторы и проектировщики только разводили руками. Но едва проходило изумление, у специалистов возникал вопрос: «А выдержат ли колонны?» Тогда Никитин развертывал другие чертежи, и снова наступала затяжная пауза.