Покоритель джунглей
Шрифт:
— Превосходно, ты обманул даже самого Кишнайю… Никогда бы Арджуне не удалось расстроить его махинации.
— Меня навело на след как раз странное поведение старшего из Трех. Значит, теперь ты знаешь все.
— Мне только не совсем ясно, что ты говорил насчет солдат в Пондишери.
— Это как раз очень просто. Будучи губернатором французских владений в Индии, я назначил одного из моих бывших сослуживцев командиром тамошнего гарнизона. Он предан нашему делу, и в одну из безлунных ночей, в тот час, когда вся Индия возьмет в руки оружие, полк покинет французскую территорию и присоединится к нам. Индусам не хватает командиров, в которых они бы верили: мы сделаем генералами всех офицеров, полковниками — всех унтер-офицеров и капитанами — всех солдат. Полковник де Лотрек будет назначен командующим армией, которая двинется в Бенгалию против Хейвлока,
— Да услышит тебя Шива! — промолвил старый Анандраен. — Это прекрасная мечта, но боюсь, что, как и всякая мечта, она далека от действительности.
— Откуда у тебя такие недобрые предчувствия?
— Я боюсь, как бы раджи юга не струсили в последний момент.
— Они слишком скомпрометировали себя, чтобы отступить. И разве не они сами всеми силами подталкивали нас ко второму восстанию?
— Да, я знаю. Пока речь идет о том, чтобы замышлять заговоры, принимать героические решения, они всегда в первых рядах. Но как только от слов надо переходить к делу, куда только девается их прыть! Именно так эти изнеженные потомки наших древних властителей позволили англичанам отнять у них троны, лишить их всего, и ни один не вскочил в седло, чтобы с оружием в руках защитить наследие предков и со славой пасть на поле брани, вместо этого они предпочли стать придворными вице-короля Калькутты.
— Знаю, Анандраен. Но первый раз восстание провалилось из-за того, что на борьбу с иностранным игом поднялась не вся Индия. Соперничество между провинциями, набобами и раджами помогало нашим врагам одерживать победы. Теперь англичане увидят, что это настоящее национальное движение, объединившее мусульман севера с браманистами юга во имя единой цели. Поверь мне, невозможно устоять перед народом в двести пятьдесят миллионов человек, решивших умереть ради свободы… Но оставим это, старина, пришла пора действовать. Иди отдохни, мне надо побыть одному, чтобы написать важное письмо Барбассону и закончить несколько срочных дел. Не забудь, что для всех остальных я по-прежнему браматма Арджуна.
— Не бойся, я не раскрою твое инкогнито… Еще одно слово, и я оставлю тебя. Где же прячется настоящий браматма?
— Арджуна? Я отправил его в Нухурмур к Нана-Сахибу, чтобы он сам рассказал принцу обо всем, что произошло в Биджапуре. Я с нетерпением жду его возвращения, чтобы вернуть ему знаки его достоинства и обрести свободу действий.
Когда Анандраен ушел, Покоритель джунглей напряженно работал в течение нескольких часов. Ему надо было разослать последние приказы, составить воззвание, которое следовало обнародовать в каждой провинции, отдать необходимые распоряжения каждому командиру, обеспечив единство действий с тем, чтобы восстание началось во всей Индии одновременно, прогремев, словно гром… Но всему есть предел. В течение многих дней этот железный человек не знал ни минуты отдыха, глаза его невольно закрылись, голова медленно склонилась на стол, и он заснул глубоким сном.
Часть девятая
Конец долгого заговора
Отъезд Наны
Последние подвиги Барбассона
Глава I
Цель сэра Джона Лоуренса. — Пиетисты и политики. — Радость вице-короля. — Эдуард Кемпбелл. — Произведен в капитаны. — Смутное беспокойство. — Удачное путешествие.
Вечером того памятного дня сэр Джон Лоуренс удалился в спальню, радуясь и торжествуя, — давно он уже не испытывал подобных чувств. Смерть преданного ему Уотсона, правда, сильно омрачила его настроение, но другие, счастливые, обстоятельства утешили его, смягчив горечь потери. Будучи эгоистом, как и все люди, находящиеся на вершине власти, он видел только одно: его положение, так сильно пошатнувшееся из-за неумения усмирить Индию, вдруг укрепилось благодаря уничтожению Духов вод — это был уже свершившийся факт, а также поимке Нана-Сахиба, которого Кишнайя обещал доставить через пять дней. Сомнений в успехе не было, туг отправился в Нухурмур с решением общего собрания жемедаров и приглашением принцу от совета Семи прибыть в Биджапур и встать во главе заговора, направленного против английского владычества.
Вице-король был особенно доволен, ибо, не подозревая о присутствии в Индии Покорителя джунглей, полагал, что подготовка к восстанию — всего лишь предлог, выдуманный Кишнайей и его сообщниками, чтобы завлечь Нана-Сахиба в Биджапур. Он больше не опасался и за свою жизнь, ведь тот, кому подчинялся кинжал правосудия, был теперь бессилен.
«Бедный Уотсон! Он поплатился жизнью за начатую мной борьбу, но по крайней мере стал последней жертвой этого страшного общества, с которым до сегодняшнего дня не мог справиться ни один из правителей Индии. Какая же мне выпадет слава! Ведь я преуспел там, где вынуждены были отступить деспотичный Ауранг-Зеб и непреклонные Клайвс и Гастингс, испугавшись кинжала правосудия. Смерть Уотсона помогла мне добиться успеха. Иначе, опасаясь упустить Нана-Сахиба, я бы, пожалуй, не стал активно действовать против Духов вод, и кто знает, быть может, фанатик браматма осмелился бы напасть на меня. Какое счастье, что этот одержимый со всей своей шайкой надежно заперт в одном из подземелий дворца… Пожалуй, Кишнайя напрасно замуровал выход, если бы он посоветовался со мной, я бы, конечно, ему этого не позволил. Но, в сущности говоря, это лучший способ покончить с опасной бандой. Они исчезли без всякого шума, и никто никогда не узнает, что с ними стало».
Странные рассуждения для почти что короля и монарха, смешивающего государственные интересы со своими, эгоистическими и мелочными, оправдывающего самые жестокие и бесчеловечные поступки.
Вице-король только что проводил Уотсона к месту его последнего успокоения и утешал себя тем, что смерть друга оказалась небесполезной для укрепления его власти. Десятку человек грозила в эту минуту печальная участь Уголино [9] , а сэр Джон умывал руки. Не он отдал этот варварский приказ… К тому же это был самый быстрый способ покончить с людьми, чье существование было постоянной угрозой для его личной безопасности.
9
Персонаж «Божественной комедии» Данте.
Представляя правительство самой большой после Китая империи в мире, этот человек во всем видел только собственный интерес. Сколько раз он приводил свою страну на грань катастрофы, не желая прекратить борьбу против каст, верований, обычаев народа, управлять которым — легче легкого, надо только уважать его религию, нравы, традиции предков, короче говоря, его достоинство. Ему безразлично, кому платить налоги, лишь бы не трогали его кастовые предрассудки, позволяли поклоняться многочисленным богам и спокойно жить в своей деревне, возделывая рисовое поле, которое обрабатывали его предки.
Будучи назначен на пост вице-короля благодаря влиянию мощной партии, получившей в Англии название пиетистов и насчитывавшей в своих рядах людей самого разного общественного положения — от кокни до члена Палаты лордов, сэр Джон Лоуренс, отправляясь к месту назначения, дал слово обратить Индию в протестантство. И хотя он убедился в невозможности выполнить обещанное, чтобы удержаться у власти, продолжал проводить политику, приведшую к великому восстанию сипаев и поддерживавшую в Индии атмосферу постоянных заговоров, чреватых новыми мятежами, еще более опасными, чем первый.
Вице-король не раз получал предупреждения: заговорщики были повсюду — от хижин до дворца раджей. Его собственные слуги поддерживали заговор и изменяли ему почти открыто. Все его декреты, все решения совета, все планы становились сразу же известны. В течение почти двух лет Нана-Сахиб ускользал от него благодаря молчаливой поддержке всех индусов и даже части английских чиновников, опасавшихся мести тайных обществ. Но сэр Джон Лоуренс не желал ничего понимать, продолжая вступать в сделки с людьми самого низкого происхождения, формируя из них свою туземную полицию. Он по-прежнему публиковал нелепые декреты, направленные против каст, религиозных обычаев, пытаясь заменить Веды Библией, и тем самым доводил индусов до крайности.