Покоритель джунглей
Шрифт:
— Мне остается только поехать к матери. Она одна имеет на брата достаточно влияния, чтобы заставить отказаться от его планов. Что касается поведения, которого требует от меня понятие о чести, то как сыну и офицеру мне не найти лучшего судьи, чем мой отец.
И Эдуард бросился по направлению к дворцу. Выйдя к нему с необитаемой стороны, он внезапно остановился и вздрогнул. Невдалеке он увидел две тени, в которых узнал мнимого паломника и его спутника.
«Они непременно наткнутся на наши посты!» Эдуард сразу подумал об ожидавшей их участи. Приказ гласил: «Всякий индус, пытающийся ночью приблизиться к дворцу, должен быть
Но обе тени, словно призраки, исчезли в стене, и Кемпбелл решил, что это была галлюцинация, вызванная тем возбужденным и лихорадочным состоянием, в котором он находился.
Примчавшись в казарму, он разбудил своего слугу.
— Скорее, Гопал-Шудор, оседлай наших коней, ты поедешь вместе со мной. Завтра нам надо быть в Бомбее.
Через десять минут во дворе два великолепных белоснежных жеребца нетерпеливо били копытами землю.
Когда молодой человек садился на лошадь, в развалинах трижды скорбно и заунывно прокричала сова.
— О, она предсказывает смерть! — с дрожью в голосе воскликнул слуга. — Вы посчитали, сколько раз она крикнула, сахиб?
— Почему ты об этом спрашиваешь, Гопал? — отозвался Эдуард Кемпбелл, подбирая поводья.
— Потому что, сахиб, — отозвался бедняга, дрожа от страха, — эта птица всегда предвещает человеку, что жизнь его подошла к концу. Своим криком она указывает, сколько дней ему еще осталось провести на земле.
— Ну что ж, — улыбнулся молодой офицер, несмотря на мрачное настроение, — тебе нечего бояться, ведь мы уезжаем.
— О, сахиб, не шутите, — шепотом сказал индус, — над старым дворцом Адил-шаха веет ветер смерти. Вспомните сэра Уотсона… Так вот, в тот вечер сова крикнула только один раз.
В этот момент зловещая птица, тяжело взмахнув крыльями, перелетела на перила террасы, находившейся над покоями вице-короля.
— О боги! О! — в ужасе воскликнул слуга. — Да защитит Шива повелителя повелителей! Если страшный посланец бога смерти пропоет у него над головой, он погиб.
По странному совладению печальная птица вновь трижды огласила ночную тишину своим заунывным криком.
— Ах, хозяин! Мы больше не увидим великого сахиба, — со слезами промолвил Гопал-Шудор.
В течение последних дней на глазах Эдуарда Кемпбелла произошло столько зловещих событий, что и он не смог удержать легкую дрожь.
— В путь! — крикнул он, садясь в седло.
И лошади во весь опор помчались по дороге в Бомбей.
Глава III
Таинственная ночь. — Внушение. — Совет Семи и тайный трибунал. — Обвинительная речь старого паломника. — Вице-король приговорен к смерти.
После отъезда Эдуарда Кемпбелла вице-король уселся в одно из удобных индусских кресел, в которых хорошо помечтать или поспать, ибо в них можно принимать любые положения и даже растянуться, как в кровати. В теплых странах, особенно в период сильного зноя, европейцы проводят в таких креслах часть ночи, устройство их позволяет насладиться ночной прохладой.
В течение всего дня стояла невыносимая жара. Обычно по ночам дуют северные ветры, которые освежают раскаленную атмосферу, но пока их дыхания не чувствовалось. Сэр Джон Лоуренс пытался было заснуть, напрасно стараясь отогнать от себя заботы, которые могли потревожить желанный покой. Сон не шел к нему, и он мысленно последовал за своим адъютантом в Бомбей. Он представил себе его приезд и с удовольствием подумал о том, какую радость испытает полковник Кемпбелл при вести о невероятном продвижении сына по службе. Потом по ассоциации мыслей он вернулся к тому, что больше всего его сейчас волновало: сумеет ли Кишнайя на сей раз захватить Нана-Сахиба? Принца окружала горсточка людей, но они были ему преданы, к тому же на Малабарском берегу было столько недоступных убежищ… Правда, у вождя тугов был способ приблизиться к Нане, не вызывая подозрений. Он должен был выдать себя за посланца Духов вод, и дальше — немного ловкости и… А уж ловкости Кишнайе было не занимать.
В этот момент вице-короля потревожил легкий шум. Он открыл глаза и был настолько поражен представившимся ему зрелищем, что решил, будто ему снится сон, и застыл в оцепенении. В трех шагах от него, нагнувшись и протягивая руки, хищно сверкая глазами, стоял старый паломник, предсказавший смерть Уотсона.
Все двери охраняли часовые, никого не впускавшие, поэтому сэр Джон на какое-то мгновение подумал, что все происходящее с ним — сон.
— Опять этот зловещий нищий! — пробормотал он.
И инстинктивно вновь закрыл глаза, чтобы избавиться от наваждения. Но вдруг он резко выпрямился в кресле, устремив испуганный взгляд на странное привидение… Слова, которые услышал вице-король, убедили его в том, что он не спит.
— Сэр Джон Лоуренс, я приказываю вам следовать за мной.
Произнеся эти слова, паломник простер над головой вице-короля руки, испускавшие магнетические токи. Глаза его излучали разряды, с которыми сэр Джон тщетно пытался бороться.
Поразительно, он не спал, прекрасно осознавая все, что происходит вокруг, но чувствовал, как воля постепенно покидает его. Несмотря на нечеловеческие усилия, которые он предпринимал, чтобы избавиться от подчинявшего его себе внушения, сэр Джон никак не мог собрать мысли воедино, с растущим ужасом ощущая, что превращается в послушное орудие чужой воли, его собственная личность исчезла, и под влиянием участившихся магнетических пасов он сохранил лишь одну способность — подчиняться.
Еще несколько мгновений назад вице-король велел бы прогнать этого человека ударами кнута, теперь же он, верховный владыка двухсот пятидесяти миллионов человек, с жадностью смотрел на паломника, словно от него зависела его жизнь, ловил его взгляды, вымаливал улыбку, готовый по одному слову броситься к его ногам, словно собака, выполнить все, что ему прикажут, с радостью заколоть себя кинжалом, если бы этого захотел паломник… Сэр Джон стал его вещью, все его мысли были внушены ему индусом, мозг его стал подобен инструменту, способному издавать звуки только под умелыми пальцами артиста.
Паломник захотел убедиться, какой степени внушаемости достиг его пациент.
— Кто вы? — вдруг резко спросил он. — Вспомните! Я вам приказываю, — прибавил паломник повелительным тоном.
— Я… я… сэр Джон Лоуренс… Вице-король… Индии… — пролепетал сэр Джон.
— Неправда! — продолжал паломник. — Почему вы присваиваете себе этот титул? Вы не кто иной, как гнусный пария по имени Рангин. Я хочу, я приказываю, слышите — приказываю, чтобы вы сказали правду. Ну же, отвечайте!
— Да, это правда, я всего лишь гнусный пария по имени Рангин.