Покоритель джунглей
Шрифт:
«Диана» удачно и, главное, на удивление быстро добралась до места назначения. Уже через двое суток на закате солнца она подходила к Пуант-де-Галль, тогда как обычно на подобный переход требуется от пятидесяти до шестидесяти часов.
Получасом раньше шхуна могла бы войти в порт, но теперь Сердар и его спутники вынуждены были провести ночь в открытом море. Вход в гавань из-за многочисленных песчаных мелей закрывали каждый вечер в шесть часов по выстрелу из пушки.
Для тех, кто хорошо знал Сердара раньше, он был неузнаваем. Веселый, жизнерадостный, разговорчивый, Покоритель джунглей словно начал новую жизнь. Нариндра и Рама, всегда видевшие его мрачным, погруженным в себя, могли бы по праву удивиться столь разительной перемене, если бы не знали о горькой тайне его жизни, объяснявшей печаль в прошлом, если б не стали свидетелями недавних событий, вернувших другу семью и объяснявших радостное настроение Сердара.
Однако до успешной развязки было еще далеко, и хотя горизонт основательно расчистился, два верных друга видели на нем еще немало черных пятен, вызывавших их законное беспокойство в связи с новыми планами Сердара. Они опасались не за себя. Давно уже их преданность человеку, посвятившему себя борьбе за независимость Индии, подразумевала полное отречение от собственных интересов и даже жизни. Соображения личного свойства не влияли на опасения, которые друзьям по-прежнему внушало будущее.
Нариндра и Рама думали только о Сердаре, дышали только им, но к их нежности примешивалось беспокойство. В отличие от него они вовсе не пребывали в беззаботно-радужном настроении, ибо боялись, как бы дерзкий план, задуманный Сердаром, не провалился из-за каких-нибудь непредвиденных осложнений, как бы волею случая он не попал вновь в руки своего самого жестокого и беспощадного врага. Ненависть губернатора к Сердару должна была возрасти из-за мучений, перенесенных тем после трагической дуэли, едва не стоившей ему жизни.
Насколько возросли бы их опасения, если бы они подозревали, какую дьявольскую роль в происходящих событиях согласился играть подлый Рам-Шудор. Поддавшись собственному великодушию, обманутые негодяем, ловко сыгравшим свою роль, они вступились за него, когда скептик Барбассон начал было подозревать факира, но любой на их месте был бы введен в заблуждение. Ибо ни один факир, ни один индус не осмелился бы переступить через страшную клятву, это запрещали не только религиозные верования, но и кастовые традиции, понятия о чести, существовавшие в стране. На подобное клятвоотступничество был способен только туг, однако Нариндра и Рама не знали, что мнимый факир принадлежал к касте душителей. Власть клятвы над всеми индусами такова, что если бы Рам-Шудора попросили поклясться богиней Кали, он бы наотрез отказался. А если бы дал требуемую клятву, никакая сила на свете, даже месть всех его сообщников, не заставила бы его отступить от данного слова.
За редким исключением, примером которого являлись Рама и Нариндра, вопрос чести в Индии трактуется весьма своеобразно: человек считается порядочным или бесчестным в зависимости от данной им клятвы. Несмотря на то, что Рам-Шудору удалось обмануть обычно бдительных друзей, они испытывали к нему инстинктивное отвращение. Для них было большим облегчением то, что Сердар согласился взять факира с собой, а не оставил его в Нухурмуре. Они полагали, что соблазн был слишком велик, и боялись, как бы Рам-Шудор не раскрыл секрет их убежища и не выдал англичанам Сердара и Нана-Сахиба, прельстившись обещанной наградой. Теперь же они могли следить за всеми его действиями и пресечь их при малейшем подозрении.
Поразительно, но сейчас они вновь ошибались, ибо план Кишнайи был так хорошо задуман, что представлял собой обоюдоострое оружие. Если бы Рам-Шудора оставили в Нухурмуре, он выдал бы Нана-Сахиба. Находясь на «Диане», он готовился выдать Сердара. Нариндра и Рама предвидели лишь первую возможность. Что касается второй, их недоверие к факиру могло сыграть здесь свою положительную роль, тем более что оно резко возросло с тех пор, как они покинули Гоа. Если не считать худобы, Рам-Шудор вовсе не походил на факира. Эти люди, воспитывающиеся в пагодах в обществе браминов, приобретают определенные привычки, манеру поведения и речи, а их-то Нариндра и Рама не замечали у Рам-Шудора. Утром и вечером факиры всегда совершают предписанные религиозными правилами омовения. При восходе и закате солнца кладут поклоны Индре, богу света и огня. Три раза в день читают гимны «Веды» в честь предков и все свои поступки сопровождают стихами и заклинаниями, которые привлекают добрых духов и отгоняют злых. Ничего этого Рам-Шудор не исполнял и казался настолько чужд всех перечисленных обычаев, что на второй день путешествия у Рамы и Нариндры, естественно, возникли подозрения.
Для них было ясно, что Рам-Шудор — не факир, что к этой роли он был совершенно не готов, иначе добросовестно исполнял бы все обряды, чтобы усыпить их бдительность. Друзья пришли к такому заключению, понаблюдав за ним в течение суток: жизнь на борту судна не позволяла уединиться и избежать пристального взгляда окружающих.
Но если Рам-Шудор не факир, в чем не было теперь сомнения, если он выдал себя за факира, чтобы скрыть истинные намерения, кого он хотел обмануть и кем был направлен?
Таков был двойной вопрос, вставший перед Нариндрой и Рамой во второй вечер их плавания, когда, уединившись в своей каюте, они обменивались впечатлениями от прошедшего дня. На первый из них они ответили легко: на борту «Дианы» интересовать Рам-Шудора мог только Сердар. Человек, сыгравший такую роль в войне за независимость, прославившийся своими подвигами, имел немало ярых врагов, с ожесточением и ненавистью преследовавших его, и представлял несомненный интерес для предателя. Что касается второго вопроса, то, рассуждая логически, Нариндра и Рама пришли к заключению, которое, как станет ясно из последующих событий, оказалось абсолютно верным.
В Нухурмуре разоблаченный Рам-Шудор признался, что был агентом Кишнайи, оставалось только определить, на кого работал предводитель тугов. В сложившихся обстоятельствах единственной подходящей фигурой был сэр Уильям Браун, губернатор Цейлона, однажды уже воспользовавшийся услугами Кишнайи, чтобы захватить Сердара.
Горячность, с которой Рам-Шудор просил Сердара взять его с собой, выдавала его намерения. Накануне отъезда он мог выйти ночью через внутреннюю долину и встретиться с Кишнайей, который, выбирая между поимкой Наны и Покорителя джунглей, по личным соображениям предпочел последнего и поручил своему верному шпиону выдать Сердара Уильяму Брауну. Сам же он решил воспользоваться отъездом защитников Нухурмура и захватить принца.
Найдя ответ на поставленные вопросы, друзья договорились весь следующий день непрерывно наблюдать за Рам-Шудором, не привлекая его внимания. Они решили в любом случае предупредить Сердара и употребить все свое влияние, чтобы он согласился запереть мнимого факира и оставить его на борту в течение всего их пребывания на земле.
Друзья убедились в измене Рам-Щудора с помощью логических рассуждений, а также хорошо зная обычаи и нравы настоящих факиров. Но они понимали, что эти детали, важные для них, вовсе не были основательными доводами для великодушного Сердара, тем более что два дня тому назад они сами поручились перед ним за факира, и с тех пор не произошло ничего, что могло бы заставить Покорителя джунглей изменить свое мнение. Им нужны были явные, очевидные доказательства предательства, они знали, что без этого им не убедить Сердара. Между тем Рам-Шудору было довольно переброситься словом с одним из многочисленных макуа, которые в порту Пуант-де-Галль окружают на пирогах прибывающие суда, чтобы через пять минут сэр Уильям Браун был предупрежден. Будучи индусами, Нариндра и Рама знали, с какой легкостью туземцы общаются между собой, несмотря на самый строгий надзор.
Но как добыть нужные доказательства? Они решили употребить на это весь свой ум, всю изобретательность.
Впереди у них был целый день, за это время можно было сделать многое. Даже если бы Барбассон не поспел вовремя, Сердара хранила его счастливая звезда. Проницательность и чутье Нариндры и Рамы должны были вновь спасти его.
На следующий день вечером, когда с «Дианы» уже были видны вершины Курунгалы и Адамова пика, Нариндра, прогуливаясь по палубе, быстро сказал Раме:
— Я нашел способ, как разоблачить Рам-Шудора. Но для того, чтобы мой план удался, мы не должны сегодня вечером войти в порт.