Покоритель джунглей
Шрифт:
Они продолжали свои поиски. В самой глубине пещеры обвал был сильнее, чем в других местах. Как только приятели подошли к нему ближе, перед ними молнией пронеслось животное, в котором Барбассон признал шакала, и тут же скрылось за обвалом.
— Черт побери, как он сюда попал? — пробормотал провансалец. — Если только он не вошел по тому же коридору, что и мы, то здесь должен быть ход, ведущий на поверхность. Хоть бы он оказался достаточно широким, чтобы мы могли пролезть через него, — прибавил он голосом, слегка дрогнувшим от радости.
Они обследовали обвал и действительно за кучей кирпичей обнаружили четырехугольное отверстие, похожее на те, что бывают в подземных ходах для стока вод. Они не могли определить его истинных размеров, ибо оно было частично завалено обломками рухнувшей стены.
Тем не менее благодаря этой находке в сердцах их затрепетал луч надежды, и по обоюдному согласию они принялись разбирать мешавшие им кирпичи.
— Лишь бы ширина оказалась достаточной, — сказал Барбассон другу. — Высота, судя по всему, вполне подходящая.
По мере того как работа продвигалась, их охватывало все более сильное волнение, вплоть до того, что они вынуждены были остановиться — так у них дрожали руки.
— После всех событий, жертвами которых мы сегодня стали, — заметил провансалец, — я не думал, что буду в состоянии так волноваться. Дай Бог, чтобы на сей раз удача была на нашей стороне!
И они лихорадочно вновь взялись за дело. Когда отверстие подземного хода было полностью расчищено, они увидели с невыразимой радостью, что оно было одинаковых размеров в ширину и высоту, и, следовательно, человек их роста мог передвигаться там ползком. Узнать, ведет ли ход наружу, можно было, только попытавшись пройти по нему до конца. Бегство шакала давало некоторую надежду. Они не колебались ни минуты и решили использовать свой единственный шанс.
Лампа, которую они поставили на пороге, чтобы обследовать самое начало подземного хода, была немедленно погашена сильным сквозняком, и два друга очутились в кромешной темноте. Но это маленькое неудобство было с лихвой возмещено уверенностью, что ход сообщается с поверхностью.
Они слегка поспорили, кому идти первым. Барбассон считал, что это неважно, но Барнетт с полным основанием заметил, что первым, как самый толстый, должен лезть он, ибо, если он вдруг застрянет в узкой части хода, ползущий сзади Барбассон сможет его вытащить. Таким образом, Барнетт ползком забрался в ход, за ним последовал провансалец.
Как описать неистовство чувств, обуревавших друзей в этот решающий час! Они слышали, как быстро и сильно бьются их сердца, и продвигались вперед медленно, в полном молчании.
Без особых трудностей они преодолели расстояние примерно в пятьдесят метров, так как подземный ход сохранял свои первоначальные размеры и был выложен кирпичом. Вдруг он резко свернул влево под прямым углом, и ползший впереди Барнетт заметил, что в этой части он был уже. После многочисленных и едва не оставшихся бесплодными попыток, сгибаясь и с трудом протискиваясь, Барнетт сумел пролезть в ответвление хода и выпрямиться. Гораздо более худой Барбассон не испытал подобных затруднений и легко преодолел сложный участок. Они не проползли и одного метра, как провансалец услышал позади глухой шум, и на ноги ему упало несколько кирпичей и кусков земли. Эта часть хода, подточенная сыростью и расшатанная Барнеттом, на расстоянии нескольких метров рухнула, лишив приятелей надежды на возвращение. Барбассон решил проверить свое предположение, он немного отполз назад и, наткнувшись на плотную массу из кирпичей и земли, сразу понял серьезность случившегося. Теперь надо было во что бы то ни стало добраться до выхода, иначе их ждала ужасная смерть в этой узкой кишке. Надеяться на помощь не приходилось, их криков о помощи никто бы не услышал.
Провансалец почувствовал, как волосы его встают дыбом. Он вспомнил о предчувствиях Барнетта и, объятый холодным ужасом, несколько мгновений не мог пошевелиться. Но Барбассон был человеком энергической закалки и сразу понял опасность обморока в той ужасной ситуации, в которой он находился. Призвав на помощь все свои силы, он снова тронулся в путь, быстро догнав Барнетта. Он решил ничего не говорить другу о случившемся, зная, как легко тот поддается панике. А в этот критический момент Бобу требовалось все его мужество.
Тем временем облицованная часть хода, который действительно предназначался для стока воды во время сезона дождей, закончилась. Дальше он был прорыт в земле, и размеры его постоянно менялись. Друзья то переползали через какие-то ямы, углубленные и размытые потоками воды, то им приходилось с неимоверными усилиями протискиваться вперед в узких участках, где Барнетт в кровь расцарапывал руки и колени. По сравнению с другом худому провансальцу было куда легче. Но это было еще не все. В земляной части хода Барнетт постоянно слышал впереди страшный шорох, сопровождавшийся вскрикиваниями, от этого его бил озноб и охватывал ужас, с которым он не мог справиться. В сырой земле поселились целые скопища гнусных животных, они рыли там норы и устраивали жилища. Огромные крысы, вонючие мангусты, захваченные врасплох, вдруг выскакивали из нор, сводя Барнетта с ума тошнотворными прикосновениями. Поэтому несчастный продвигался вперед, стараясь прежде хлопками разогнать смрадных тварей и заставить их бежать. Резкие, зловонные запахи перехватывали горло, неслись из всех нор и убежищ, вызывали отвращение и приносили Бобу невыразимые страдания. Воспользовавшись тем, что ход слегка расширился, Барнетт остановился, предупредив приятеля, что хочет передохнуть.
— Не падай духом, мой бедный друг, мы приближаемся к цели, — сказал ему провансалец. — Я знаю, в каком направлении мы движемся, поверь, нам осталось совсем немного.
— Да услышит тебя Бог! Твое положение ничто в сравнении с моим, и если бы надо было начать все сначала, клянусь, я бы на это не пошел… Я совершенно без сил.
— Не надо отчаиваться, мы уже у цели.
— Почему ты так думаешь?
— Все очень просто. Пока подземный водопровод проходил под храмами, из соображений прочности и хорошей очистки он был построен из кирпича и цемента, ведь он должен был выдерживать сильное давление. Как только он вышел из-под храмов, достаточно было простой крытой траншеи. Тебе хорошо известны равнодушие и леность индусов, поэтому можно быть совершенно уверенным, что они прокопали ее лишь на расстояние, необходимое, чтобы отвести воды от основания храмов.
— Возможно, но мне кажется, мы никогда не выберемся отсюда.
Барбассон понял, что нельзя допустить, чтобы его другом вновь овладели зловещие предчувствия.
— Ну что ты! — сказал он. — Подумай о Сердаре, без нас он погибнет… Еще одно усилие, самое последнее.
Они снова поползли вперед. Ход шел теперь наклонно, становясь все круче, и провансалец поспешил заметить другу, что это доказательство того, что они приближаются к выходу… Зловещих обитателей галереи становилось все больше, а издаваемые ими запахи были попросту невыносимы.
Вдруг Барбассон уперся головой в ноги Барнетта, которые судорожно дергались, но не продвигались вперед.
— Что случилось? — спросил провансалец.
Сдавленным голосом, едва донесшимся до Барбассона, несчастный Барнетт ответил:
— Я застрял… Ход слишком узкий, я не могу продвинуться вперед.
На сей раз отчаиваться начал Барбассон. Однако он крикнул:
— Смелее! Собери все силы, это необходимо!
— Я сделал все, что в человеческих силах, но только застрял еще сильнее… Попробую сдать назад, давай вернемся обратно.