Покойся с миром
Шрифт:
Помню, одним прохладным утром я, небритый, с воспаленными глазами, пахнущий пивом и табаком, узел галстука ослаблен и всего две сотни долларов в бумажнике, вышел из дома, где всю ночь играл в покер. На улице никого не было, станция метро находилась в четырех кварталах. Через несколько минут я заметил, что не одинок в этом мире. Примерно в тридцати футах впереди в подъезде прятался мужчина, пристально наблюдавший за мной. Я замедлил шаг и так же пристально посмотрел на него. Убегать было поздно. Я потянулся за бумажником в надежде, что он пощадит не оказавшую сопротивления
— Возьмите! — сказал он. — Больше у меня ничего нет! Только не стреляйте!
Итак, я во всем стремлюсь увидеть самое плохое и чувствую некоторое смущение, когда мои подозрения не оправдываются. Самое плохое обычно случается без предупреждения, что раздражает меня безмерно, особенно когда я вспоминаю, как часто был готов ко всему, но ничего не происходило. Надеюсь, парки [11] не мазохистки, чтобы любить того, кто так часто их проклинает.
Думая об этом, я, чтобы прогнать уныние, призвал на помощь свое извращенное чувство юмора и подошел к дивану. К сожалению, она дышала.
11
Парки — в древнеримской мифологии три богини судьбы.
Я обошел диван вокруг. Увидел валявшуюся в луже на полу пустую полугаллонную бутылку из-под кьянти. Компанию бутылке составлял разбитый стакан. Мария порядочно облилась вином, и я вдруг пожалел, что у меня нет насморка, поскольку оказался слишком близко к результатам неудачного рывка к унитазу.
Чтобы не оставалось ни малейших сомнений, я проверил пульс — он был нормальным. Не было никаких видимых признаков того, что она упала и поранилась. Она не проснулась за время моего беглого осмотра, и это вполне меня устраивало. Что-то пробормотала, когда я поправил юбку и переместил ее в более удобное, на мой взгляде положение. Лицо ее представляло собой жуткую маску из винных пятен и расплывшейся косметики со следами высохших слез, ресницы слиплись в маленькие, блестящие от слез пучки.
Я поставил кипятиться воду для кофе. Он вряд ли мог бы ей помочь, но мне самому захотелось выпить чашку. Открыл окно, чтобы проветрить комнату, снял пиджак, закатал рукава и убрал грязь с пола. После этого я вытер ее лицо влажной салфеткой из махровой ткани.
Наконец ее веки затрепетали.
— Пить, — пробормотала она.
Я принес стакан воды, поддержал ее, пока она пила.
— Еще.
Она выпила еще два с половиной стакана и положила влажную салфетку на глаза. Потом приподнялась, прижимая салфетку ладонями, дыхание стало глубже.
— Аспирин, — сказала она. — В аптечке.
Я принес таблетки и, пока она их принимала, налил две чашки кофе. Потом она опустила салфетку и провела пальцами по длинным черным волосам.
— Ой! — воскликнула она, когда я поставил чашки на стол. — Кажется, мир постарел.
Она вымученно улыбнулась, взяла предложенную сигарету. Я сел на стул и закурил.
Молчание.
Мы
Еще одна чашка кофе. Еще одна сигарета. Мрачные мысли.
Мария, когда мы встречались раньше, не была запойной пьяницей. Впрочем, Карл тоже. Люди меняются, но тем не менее то, что я увидел, показалось мне ненормальным. Кроме того, я очень сомневался, что сильно пьющая женщина могла получить такую прекрасную работу у Бруно, который славился своей безжалостностью. Я решил, что она напилась не без причины и причина эта возникла совсем недавно. Оставалось только надеяться, что ее нервный срыв имеет отношение к моему расследованию. Сейчас мне представилась прекрасная возможность, скорее всего уникальная, вытянуть из нее информацию, пока она еще не оправилась от удара.
Она вернулась из ванной в тюрбане из полотенца и в белом махровом халате. Выглядела она значительно лучше, но я заметил, что ее руки тряслись, когда она наливала кофе. Она села, взяла сигарету и смогла улыбнуться гораздо лучше, чем прежде.
— Спасибо, Овидий, — сказала она, потупив взор.
Потом осмотрела комнату, не перемещая взгляд, а поворачивая голову.
— Ты прибрал за мной, мне так неловко.
Взгляд остановился на двери.
— Извини, не слышала, как ты стучал.
Я пожал плечами.
— Я действительно собиралась встретиться с тобой сегодня.
— Ничего страшного, — сказал я. — Как ты себя чувствуешь?
— Погано, — ответила она. — Ты беспокоился обо мне?
— Да.
— Просто один из не самых удачных дней. Все не так. Я выпила пару бокалов, чтобы успокоиться, но стало только хуже. Выпила еще. Потом решила послать все к черту и продолжила топить свои печали. Как прошло открытие?
— Было довольно интересно. Видел Уолтера Карлона. Бруно сказал, что ему тебя очень не хватает.
— Еще бы, — сказала она. — Практически все я сделала сама, без его помощи!
— А потом решила, что приходить не обязательно.
Судя по выражению ее лица, она сожалела об этом.
— Жаль, что так получилось, — сказала она. — Бруно — очень хороший человек, но это понимаешь, когда хорошо его узнаешь. Завтра утром я ему позвоню…
— Такое часто случается?
— Что именно.
— Ну, когда все не так.
Она прикусила губу.
— Нет, сегодня особый случай.
— В каком смысле?
— Я предпочла бы забыть обо всем.
— Конечно, — сказал я.
Снова молчание, и я решил переждать его.
В течение нескольких минут я рассматривал носки туфель, потом услышал тихое всхлипывание. Подняв взгляд, увидел слезы в ее глазах.
— Трудно, да?
— Д-да.
Я предложил ей свой носовой платок, но она покачала головой и вытерла слезы рукавом халата.
Я хотел знать, почему она плачет, но не понимал, как это выяснить. Не было никаких зацепок. Возможно, это была замедленная реакция на разрыв с Карлом. Возможно, нечто совсем другое. Я не имел ни малейшего представления, что именно.