Покров
Шрифт:
– Идём же, идём! – донёсся чей-то глухой голос.
– Вот видишь, что бывает, когда не слушаешься, – прошипело где-то рядом. В тягучей мгле светящейся лампочкой скакал перламутровый кролик. Кроме него, маячившего перед глазами, всё вокруг закрылось непроницаемой чёрной стеной.
– Ты можешь остаться здесь. Навсегда.
Вокруг сияющего шарика возникло мрачное гулкое пространство. Вдалеке виднелись дома, похожие на поселковые, но откуда-то Василиса знала, что все они пустые. И мебель там есть, и вещи, и столовые приборы, и постельное
Кролик подобрался ближе. Сложил лапки и заглянул Василисе в глаза. Какие у него глазки красивые, как бриллианты. И мордочка такая хорошенькая, и шёрстка мягкая. Так хочется погладить.
Василиса протянула было руку, но вдруг её сильно ударили по лбу, так что в ушах звякнуло, а в глазах потемнело. Она даже не смогла вскрикнуть и снова опрокинулась на спину. Проморгавшись и рассеяв вихрь разноцветных точек, рассмотрела бледное узкое лицо отца Павла.
– Ты что это? – обеспокоенно спросил священник, нависая над Василисой. В одной руке у него посвёркивала маленькая бутылочка, в другой – палочка вроде кисточки.
– Вы нормальный?! По голове лупить! – Василиса боялась даже дотронуться до пекущего жаром места на лбу чуть повыше переносицы.
– Я не бил, я только помазал. – Священник протянул руку с кисточкой Василисе, так что она смогла ухватиться за его локоть. – Я тебя елеем помазал, и всё.
Василиса, сев и обретя равновесие, осторожно прикоснулась ко лбу. На пальцах осталось нечто маслянистое и ароматное. Священник тем временем убрал кисточку и бутылочку в свой чемоданчик.
– Надо идти. – Отец Павел снова помог Василисе подняться.
– Мне сегодня Кира сказала, что я им нужна, – проговорила Василиса, шатаясь и едва держась на ногах. Чтобы не так сильно качало, она вцепилась в тощее плечо священника. – Зачем?
– Думаю, в тебе есть нечто, что их интересует. С другой стороны, им нужны все. Абсолютно. Все до одного. А ты знакома с Кирой?
– Она ведьма. – Голова кружилась так, что удерживать вертикальное положение становилось всё сложнее. Ноги машинально переставлялись сами собой.
– Не совсем так.
– И бабушка Зои. А вам разве не полагается сжигать их на кострах? – Откуда-то из глубин памяти выплыли жуткие картинки, где женщины, обложенные тлеющим хворостом, стояли, привязанные к столбам.
– Нам этого никогда не полагалось, – произнёс голос отца Павла. Сам он слегка двоился.
Василиса обо что-то споткнулась и почувствовала, что ступает по ровной и твёрдой поверхности, а не по траве.
– И с Васей, вы, кажется, большие друзья.
– Я бы так не сказал.
Василиса облегчённо вздохнула, обретя наконец почву под ногами, которая не стремилась её скинуть. Пелена перед глазами тоже стала прозрачной, и вокруг проступили тёмные стены и колонны.
– Где это мы? – спросила Василиса,
– В Покровской церкви. Надо переждать. И да, пожалуйста, если можно, отцепи руку. – Когда Василиса разогнула пальцы сжимавшие его плечо, священник блаженно вздохнул и сделал несколько вращательных движений локтем.
Василиса только теперь рассмотрела тёмные линии, пересекающие его лоб и щёки. Отец Павел шмыгнул и вытер лицо рукавом, размазав стекающую чёрную жидкость.
– А оно сюда точно не доберётся? – медленно спросила Василиса, вдруг припомнив странный сухой резкий звук, сопровождавший их на улице. Будто плеть щёлкала.
По пространству церкви разнёсся женский смех. У Василисы похолодело внутри.
– Что это? – почти беззвучно проговорила Василиса.
– Где? – отец Павел непонимающе осматривался, забыв о своих ранах.
Звук повторился, теперь он стал резче, будто презрительно насмехался.
– Смеётся, – кое-как произнесла Василиса, мечась взглядом по невидимым во тьме сводам.
– Кто смеётся?
– Прыг-скок через порог… – И снова звонкий заливистый смех. – Кто не спрятался – издох.
Василиса, прижав к ушам ладони, села на корточки. Это не помогло.
– Скоро всё произойдёт… то, чего никто не ждёт… – Волны смеха накатывали, заполняя всё пространство. – Кролик прыгнет наугад… больше нет пути назад.
Смех прекратился. Василиса обнаружила, что лежит на полу, сжавшись в комок. Рядом сидел отец Павел, его раскрытый чемоданчик валялся рядом. Видимо, от этого голоса там средства не нашлось.
– Лучше? – шёпотом спросил священник.
– Передай ему привет, – прошипел язвительный голос.
Василиса чуть приподняла голову, и вдруг здание церкви содрогнулось, как от мощного удара. Пол подбросил Василису, и она, на долю секунды зависнув в воздухе, с глухим звуком шлёпнулась обратно. Отец Павел повалился на бок. Его чемоданчик подлетел почти на полметра, потом упал, звонко рассыпав по полу разные вещички.
На секунду всё стихло, потом кругом побежал тихий треск. Всё здание будто расходилось на мелкие кусочки, грозя рухнуть. В мгновенье, когда треск затих, отец Павел, сидевший на полу, кинулся к Василисе, сгрёб её за плечи и ткнул лбом себе в живот, прикрыв ещё и спину. Кругом нарастал шум, будто прямо внутри церкви пошёл дождь с градом. Но примерно через полминуты всё прекратилось.
Последние «капли» со звоном упали, и наступила тишина. Василиса так и упиралась головой в тёплый живот священника. Кое-как отстранившись, она выбралась из-под его рукавов и убрала спутавшиеся волосы с лица. Сам отец Павел как-то жёстко выдохнул и наклонился вперёд, упираясь руками в пол.
– Эй, вы в порядке? – Василиса подползла к нему, стоящему на четвереньках и заглянула в измазанное кровью лицо.
– Кажется, – просипел отец Павел, кашлянул и шумно задышал. Василиса стряхнула с его тощей жёсткой спины крупинки пыли.