Покровитель для оторвы
Шрифт:
В ее голосе столько холодной стали, что можно заморозить Африку.
Эдик послушно замирает и хлопает глазами.
Нелли Эдуардовна тяжело вздыхает и подходит вплотную ко мне.
Чувствую ее дорогие сладковатые духи. Через одежду ощущаю теплоту ее тела.
Она медленно проходится вокруг моего стула, отсчитывая оставшиеся мне секунды громкими шагами.
— Зря ты в это влезла, деточка, — она больно сжимает меня за плечи. — Очень зря.
Идеальные бледно-розовые ноги
Она наклоняется. Совсем близко. Замирает около уха и шепчет.
— Когда услышишь сигнал, закрой глаза и уши. Чтобы не происходило — не открывай.
Что? Что она сказала?
Одновременно с этим по моим запястьям скользит что-то холодное и острое. Веревки на руках слабеют. Затекшие руки не слушаются, но все-таки шевелятся. Пытаюсь осторожно избавиться от пут.
— Поняла? — выпрямившись, громко цедит она. Улавливаю дрожь в ее голосе.
Закусываю губу и неуверенно киваю. Хотя ни хрена не понимаю.
— Тогда, — слышу в ее голосе удовлетворение. — Поехали!
И в следующую секунду наступает ад на земле. Слышу звон разбитого стекла. Кто-то опрокидывает стул со мной на пол.
Левое плечо и бедро взрываются болью.
Закрываю глаза и чувствую, как кто-то теплыми заботливыми ладонями пытается натянуть что-то мне на голову. Резко дергаюсь, хватаюсь за голову и обнаруживаю на себе какие-то наушники.
А затем раздается грохот чего-то тяжело и металлического по деревянному полу.
И взрыв. Просто нереально громкий и мощный. Мое тело подкидывает над полом и с силой прикладывает обратно.
Комнату заполняет грохот, топот ног, какие-то крики, а затем просто не человеческие визги.
Пытаюсь открыть глаза, но вижу только сияющую белизну.
И снова чьи-то руки пытаются меня удержать, прижать к широкой груди. Только на этот раз они большие и горячие.
Сжимаюсь на полу, в объятиях неизвестного защитника.
Похоже, я умираю.
— Люся! Люся, все хорошо.
Глубокий до боли знакомый баритон врывается в мое сознание словно через толщу воды.
Соленые ручейки струятся по лицу. Сдавленно всхлипываю.
— Тише, девочка, тише.
Распахиваю глаза. Не могу сосредоточить взгляд. Все плывет, различаю лишь очертания мощного тела. На заднем плане мелькают тени. Гремит чей-то мат.
Горячие руки нежно гладят меня по волосам, спине, прижимая к пылающей груди. Простым жестом он отбрасывает мои пряди и осторожно касается щеки.
Вздрагиваю как от удара.
Кожа в месте его прикосновения горит огнем. А по телу пробегает волна жара, заставляя меня содрогнуться в сильных руках.
Дима, это Дима!
Слезы обжигающими потоками стекают по щекам.
Но он не дает. Прижимает сильнее, практически обездвиживая.
Укачивает. Что-то нежно шепчет, касаясь губами моего виска.
Как он здесь оказался? Зачем?
Дергаюсь еще раз. Но тут же сдаюсь.
— Зачем ты пришел? Мучить меня? — сквозь слезы шепчу я.
— Нет, девочка моя. Теперь все будет хорошо, просто поверь мне, — его горячее дыхание опаляет мою щеку.
Сердце трепещет в груди, кровь огненным потоком несется по сосудам. Низ живота наливается расплавленным огнем. Мое тело реагирует на него, как на своего повелителя. Так и должно быть, вот только никогда уже не будет…
Собираю последние силы и отталкиваюсь от горячей груди.
На удивление у меня получается отстраниться. Голова гудит, после пощечин горят щеки. Пытаюсь сфокусировать взгляд.
В большой полупустой комнате полный разгром. Стол, за которым еще пару минут назад сидели парни, опрокинут.
Эдик лежит на полу, а на нем сверху сидит… Андрей!!! Что он тут делает?
Перевожу взгляд на второго похитителя. Его огромной волосатой ручищей пригвоздил к стене Саныч!!!
Дверь снесена с петель и в коридоре мелькает какая-то заварушка.
— Макс, помощь нужна? — неожиданно громко обращается к кому-то Дима.
В ответ звуки потасовки становятся только громче. Несколько резких ударов и стон.
— Нет, — раздается запыхавшийся голос. — Все под контролем.
Натыкаюсь растерянным взглядом на Нелли Эдуардовну. Ее идеальная укладка растрепалась, дорогой костюм безнадежно испорчен.
А сама она застыла в объятиях Ржавого!!!
Нет, я точно умерла!
Высокий крепкий мужчина в линялых джинсах и грубом кожаном жилете слишком крепко и в тоже время трепетно, словно боясь раздавить, обнимает мою несостоявшуюся бабушку. В темно-карих глазах мелькает нежность и … любовь?
Она дрожит и прячет лицо у него на груди. И есть в их позе что-то такое, что говорит мне, это не минутная слабость. Не простая поддержка хрупкой незнакомой женщины в минуту опасности.
Перевожу удивленный взгляд на Диму.
Его брови сведены на переносице, а в голубых глазах вспыхивает ледяная ярость.
Ржавому не позавидуешь!
— Да, ребята, вы тут шухеру навели, — резкий голос отрывает меня от разглядывания окружения.
В дверном проеме стоит Рыжий. Высокий, жилистый и потирает сбитые костяшки на кулаках.
— Как дела, куколка? — за его спиной вырастает Барбадос и с тревогой смотрит на меня.
На мое плечо опускается тяжелая Димина ладонь, словно обозначая территорию.