Покушение
Шрифт:
Многочисленна галерея участников заговора. Это и генерал-полковник Людвиг Бек — давний, но не явный противник Гитлера, и Карл Гёрделер — бывший обер-бургомистр Лейпцига, планировавшийся заговорщиками на пост рейхсканцлера, и начальник управления резервных войск генерал Фридрих Ольбрихт, и генерал-фельдмаршал Вицлебен, и генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель, и начальник штаба армии резерва полковник Штауффенберг — непосредственный исполнитель акции, и многие другие. Среди этих реально существовавших лиц одно из центральных мест занимает в романе лицо вымышленное — капитан фон Бракведе. Как признает сам автор, создавая образ Фрица Бракведе, он имел в виду графа Шуленбурга, сыгравшего ведущую роль в организации покушения на Гитлера. Писатель неизменно называет участников заговора «патриотами», «самоотверженными деятелями немецкого Сопротивления». Кто же они в действительности?
Большинство
Но в системе антигитлеровского заговора существовало и буржуазно-либеральное крыло, которое олицетворял полковник Клаус Штауффенберг. Именно он и его друзья считали, что устранение Гитлера автоматически позволит заключить мир со всеми государствами антигитлеровской коалиции и установить на немецкой земле буржуазно-демократический строй. Штауффенберг и его единомышленники понимали, что односторонняя, сепаратная ориентация только на Запад не спасет Германию. На последнем перед покушением тайном совещании, состоявшемся 16 июля на квартире брата полковника, Бертольда Штауффенберга, собравшиеся констатировали совершенно безнадежное положение на всех фронтах. Выход из него они видели в одновременных переговорах «не только с противниками на Западе, но и с Советами на Востоке». Группа Штауффенберга смогла подняться до понимания того, что даже раскол союзников по антигитлеровской коалиции, которого тщетно добивались фашистские главари, не спасет Германию. Именно это прежде всего отличает ее от реакционно-консервативного крыла заговорщиков. Однако эта часть заговорщиков (хотя Штауффенберг был главным исполнителем акции) имела незначительное влияние в «бунте военных». К сожалению, в романе остались «за кадром» участники подлинного немецкого движения Сопротивления — антифашистские группы «Белая роза», «Красная капелла», в которые входили рабочие и учителя, священники и бывшие депутаты парламента.
Заговорщики всю свою работу свели фактически к тщательной подготовке покушения и составлению необходимых «программных документов». Покушение на Гитлера было продумано до мелочей и, несмотря на тотальную слежку и надзор гестапо, его удалось осуществить. Далее заговорщики полагали, что сам факт физического устранения Гитлера, захват, если можно так выразиться, коридоров власти создадут необходимые предпосылки для дальнейшей реализации их плана. Таким образом, путчисты попытались «упростить» диалектику событий. Но этого история никому не прощает. Конкретные меры организационного порядка на период после покушения продуманы не были, и «дворцовый переворот» оказался на поверку опасным блефом, авантюрой, расплачиваться за которую заговорщикам пришлось ценой собственной жизни.
Центральное место в романе занимает описание собственно событий 20 июля 1944 года, когда состоялось неудачное покушение на Гитлера. На основе исторических данных Кирст обстоятельно показывает обстановку в «Волчьем логове» — ставке Гитлера в Восточной Пруссии. Художественная сторона этой части романа свидетельствует о незаурядном таланте писателя. Взрыв в бункере, введение в действие плана «Валькирия», разочарование заговорщиков после получения известия о неудаче, метания и колебания руководителей заговора, его окончательный провал изображены писателем динамично и психологически достоверно. Мастерски вплетенная в повествование любовная линия брата фон Бракведе, лейтенанта Константина, и графини Ольденбург-Квентин, помимо воли вовлеченных в вихрь событий, подчеркивает драматизм происходящего. Автору удалось показать и организационную слабость путчистов, и их нерешительность, и узость их целей, ведь нельзя забывать, что в большинстве своем они оставались в плену нацистской идеологии и лишь искали выхода из положения, в котором оказалась Германия в результате преступной войны.
Излагая факты, которые легли в основу романа, Кирст уподобляется беспристрастному историку, но ограниченность буржуазного мировоззрения
В заключительной части романа, где излагаются события после 20 июля, немало страниц отведено описанию карательных действий гестаповской машины подавления. Автор довольно подробно живописует обстановку террора и репрессий, которые были обрушены на противников режима. Известно, что через несколько дней после покушения Гитлер подписал указ о «терроре и саботаже», согласно которому все, кто в какой-либо форме выступал против фашистского режима, подлежали беспощадному уничтожению. Для осуществления указа Гитлер создал «особую комиссию» и так называемый «народный трибунал». Все, кто хотя бы косвенно был причастен к путчу, подлежали казни. Многие генералы и офицеры предпочли изощренным пыткам в застенках гестапо самоубийство.
Удары гестапо обрушились не только на заговорщиков, но и на силы подлинного движения Сопротивления в стране. Уже в течение первых двух месяцев после 20 июля было расстреляно более 50 тысяч антифашистов. В августе в Бухенвальде был убит вождь германского рабочего класса Эрнст Тельман. Гиммлер, возглавивший после разгрома заговора резервную армию, до предела ужесточил карательные меры. Но все эти действия лишний раз свидетельствовали о приближающейся атонии фашистского режима.
Автор романа убедительно показал, как режим за десять с небольшим лет своего существования успел искалечить души миллионов людей, взрастив циников, садистов, палачей. Такие подонки, как гестаповец Майер, руководитель районной нацистской организации Йодлер, его жена Гермина, их сын Йозеф, член оперативной группы, выполняющей специальные задания в восточных областях, и его жена — «специалист» по золотым зубам заключенных концлагерей, являются подлинными продуктами фашистской государственной машины. Начальника же главного управления имперской безопасности Кальтенбруннера, возглавившего «комиссию расследования и возмездия», Кирст изображает как типичного «вождя» рейха, стремящегося все человечество заключить в гигантский концентрационный лагерь с бесчисленными фабриками смерти.
Образы главарей фашистского режима, выписанные автором с поистине разоблачительной силой, не только вызывают омерзение и гнев, но и напоминают о том, что милитаризм является весьма благоприятной почвой для возникновения военных диктатур и тоталитарных режимов. Именно милитаризм германского империализма способствовал созданию такой атмосферы в стране, при которой царила политическая вседозволенность, полностью попирались общечеловеческие нормы морали и международного права. В обстановке милитаристского угара сформировались фюреры разных рангов, чьи Мировоззренческие установки выражала крайнюю степень социальной и моральной деградации личности, которая становится общественно опасной. Об этом необходимо напоминать и сегодня, потому что далеко не все извлекли должные уроки из итогов минувшей войны. И ныне из-за океана раздаются воинственные, каннибальские призывы, а их авторы, восседающие на холме власти в Вашингтоне, не перестают бить в военный барабан, подталкивая человечество к развязыванию ядерной войны.
Гитлер и его окружение также рассчитывали с помощью силы изменить «мировой порядок», стать вершителями судеб народов. Но их «крестовый» поход против мира, демократии и прогресса потерпел сокрушительный провал. Нынешние «крестоносцы» еще более опасны, ведь в их руках имеется мощное оружие, не имеющее аналогов в прошлом. Тем решительнее должна вестись политическая, идеологическая борьба против милитаристского Молоха, пожирающего фантастические средства и людские резервы. Кроме того, нельзя забывать, что именно милитаризм является питательной средой для неофашизма, реваншизма и всех тех империалистических сил, которые не теряют надежды «переиграть» проигранные ими классовые битвы XX века. История напоминает, что если агрессор не может рассчитывать на победу в войне, то развязать ее он в состоянии.