Полдень, XXI век, 2009 № 02
Шрифт:
Хрустомудр выпучил на него не заплывший глаз и долго молчал. Но когда кузнец начал позвякивать раскладываемыми инструментами, снова взвыл:
— Тут какой-то обман! Вы зайдите в баню, посмотрите на тело! Может, оно тоже хочет, чтоб его отпустили!
— Не можем. Когда ты целый ещё был, строго настрого приказал, чтобы заперли и не отпускали, пока зуб не вырвем. А приказ целого князя всегда сильнее приказа его половинки. Тут же — только голова, даже трети нет.
Голова не нашлась, что ответить, обречённо поникла, наблюдая, как кузнец щёлкает клещами, проверяя их хваткость. Клещи выглядели столь хватко, что даже Хитрожопу стало
Кузнец подходил трижды. Но голова всякий раз отгоняла его плевками и проклятиями, а уж о том, чтобы залезть в плотно смыкаемый, в случае опасности, княжеский рот, и речи быть не могло. Людота повздыхал и взялся за зубило. Но и зубилом примериться никак не удавалось, руки тряслись, голова металась из стороны в сторону, хомут скрипел, банька сотрясалась.
Кузнец решил тогда просто ударить молотком. Хитрожоп сразу засомневался, удастся ли с одного удара попасть, да ещё и князя зуба лишить. Засомневался и кузнец, сменил молоток на кузнечный молот — среднего размера кувалду. Когда он замахнулся, голова уже не орала — выла. Хитрожопу стало страшно, он даже закрыл глаза и присел…
А в следующий момент раздался удар, и такой нечеловечески ужасный вопль, что волосы встали дыбом, скинули шапку. Потом баня громко затрещала и ушла из-под плеча. Хитрожоп открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как расходятся венцы, выскакивают из пазов брёвна, разваливается, раскатывается сруб…
Он подскочил и, напрягая все силы, помчался прочь. Впереди мелькали спины утекающих дружинников.
Остановился бастард, только когда вбежал в городские ворота и убедился, что они заперты за его спиной. Приближённые князя метались тут же. Кто поотважнее, лезли на стену, смотреть, не бежит ли вслед их благодетель, кто поблагоразумнее — укрепляли ворота. Тем временем в городе забил набатный колокол, началась паника. Горожане спешили к стенам во всеоружии, но что делать — не знали, метались бестолково, не слушая бояр и воевод. Порядок удалось навести, только когда приехала княгиня. Она так верещала, что народ подчинялся, лишь бы она замолчала. По-своему, по-бабски, командовала она лихо. Вскоре, вслед за ней, Хитрожоп тоже поднялся на стену.
Посад горел. Те, кто не успел скрыться за городскими стенами, метались, словно тараканы, бросались в реку, прятались в погреба. В дыму время от времени показывалась фигура князя, бросавшегося на каждую живую душу, что попадалась по дороге. Но живые души скоро кончились, и князь затрусил к воротам. Со стены он казался маленьким и не очень грозным, но рядом шагала его слава — раза в три больше ростом и совершенно жуткая на вид. На стенах запричитали, как на похоронах.
— Оооткррруыыыаайеее! — свирепо прорычал у ворот великий князь, размахивая окровавленной кувалдой.
Все, конечно, поняли, что он требует открыть, но выполнять распоряжение не спешили.
— Оооткррруыыыаайеее, пии пии ать уе! — Хрустомудр ударил в створки. Потом сотряс ворота молотом ещё раз, другой — и забил по ним так, что только щепки полетели. На стенах вновь началась паника.
Стольный Древень не раз подвергался осадам, и тараном его ворота пытались разбить дважды. Но крепкие
— Княгиня! — бухнулись в ноги Краснославне местные мужики. — Дозволь, мы на него камни сбросим, а то ведь разобьёт ворота!
— На моего мужа — камни!? — Хитрожоп увидел, как щёки княгини зарделись от гнева. — Да я вас сама сейчас к нему сброшу! Чтобы и пальцем тронуть не смели своего государя!
Мужики побледнели, попадали на брюхо, отползли, насколько позволяла стена. Больше никто ничего не предлагал, но по мере того, как поддавались ворота, народ снова начал роптать. Общая мысль была ясна: твой муж, тебе и успокаивать.
— И успокою! — гордо вскинула голову Краснославна. — Эй, там, зовите опричников!
Кто знал, о чём речь, помчались выполнять распоряжение. Вскоре с княжеского двора привели каких-то унылых людей, одетых во всё чёрное. Подпоясанные толстыми железными цепями, с тяжёлыми веригами на руках и ногах, какие обычно носят каторжники, выглядели они более чем странно. Народ в недоумении стал собираться вокруг. Хитрожоп тоже не мог взять в толк, как эти несколько человек, даже одетых в чёрное, смогут справиться с их благодетелем. Эти, в чёрном, даже силачами не выглядели, свои вериги еле таскали.
— Подать им по чарке! — распорядилась княгиня.
Откуда-то выкатили бочонок, но Краснославна досадливо махнула руками: — Да не браги! Колодезной воды им студёной!
Подали воду. Унылые люди пить не хотели, но под суровым взглядом княгини стушевались, опрокинули чарки. И как взвыли вдруг! Как завращали глазами, как принялись руками размахивать!
Народ тут же смекнул, в чём дело. Кто порасторопнее, по знаку княгини стали освобождать ворота, другие принялись щемиться по углам, опасаясь предстоящего.
Дружинники скинули ещё не все засовы, а ворота уже поддались ударам, с грохотом распахнулись, и в проём ворвался князь. Он не выбирал, не оглядывался, кинулся на тех, кто ближе стоял, на опричников, ударил, словно бита по выставленным бабкам. Те рассыпались, а потом сами озверели, набросились на него, как свора собак. Началась свалка. Молот у Хрустомудра почти сразу отобрали, но князь и кулаком был горазд, тяжёлыми ударами опрокидывал противников, выбивал зубы, крушил рёбра, отбивал почки. Чужаки в чёрном не уступали, висли у него на руках и ногах, запрыгивали на спину, молотили веригами куда не попади. Наконец завалили, запинали, связали цепями.
Громогласное «Уррраааааа!!!» потрясло Древень. Горожане ликовали! Вокруг кричали, обнимались, бросали в воздух шапки, плакали от счастья. Хитрожопу пришлось пережить несколько довольно неприятных моментов, когда его обнимали, да всё не девки-красавицы, а воняющие луком и гнилой соломой мужики. Но и радость тоже была. Ещё бы — в паре шагов от смерти был — и спасся!
После всего пережитого с мужниным зубом Краснославна нашла у себя несколько седых волос. Она, разумеется, их выдернула, но осадок в душе остался. Вот только сегодня она про всё плохое забыла. Да и то, погода была великолепная, ветерок отгонял гнуса, и здесь, на обрывистом берегу речки Потеряйки, куда они выехали после утренней охоты на зверя, было чудо как хорошо. Княгиня прилегла на заботливо подостланные ей шкуры, выцарапала клеща из уха любимой собаки и предалась воспоминаниям…