Полдень, XXI век (июнь 2012)
Шрифт:
– Клал я на твою географию. Ниче у меня предки-то были, крутяк… супер. Что там, домик есть какой потусоваться?
– Там есть города, много городов.
– Ни хрена… Вообще крутяк. А че там растет, плантации есть какие?
– Гхм… один момент… (писк ноутбука) – да, картофель, злаковые… в древесных преобладает береза, ольха, сосны… К северу ягель, олений мох…
– Это который курят, что ли?
– Нет данных.
– А это… пальмы там всякие, ананасы, как в Майами?
– Что вы, сэр, совсем не тот климат. Очень холодный… пять месяцев в году лежит снег.
– На хрена такое поместье, один хрен с него бабок не срубишь…
–
– И че?
– Это деньги. Немалые деньги.
– Ну где они эти деньги-то, что у меня на карточке-то хрен один?
– Это нам и предстоит выяснить, сэр.
Треск вертолета, шорох каких-то оберток, сигналы ноутбука, стук чего-то упавшего, шепоток «я хренею».
18 сентября
Я хренею…
Ну, чмоки всем, кто меня знает… я тут в поместье свое привалил, там вообще полный атас… Фотки тут выложил, кое-какие на телефон сделал… Вообще первый раз такое вижу, сентябрь, а тут снежок такой дохленький сыпет, вроде бы не сезон…
Ну я хренею вообще… привез меня этот адвокат хрен знает куда, лесочки такие дохленькие, вокруг поля, трава желтая, как в Техасе по осени, только мокрая вся, зажигалкой чиркал, один хрен не горит. Город мне показал, хороший город, фотки вон выложил, вот эта фигня с куполами, это он говорит, храм Василия какого-то там, а вот эти хреновины со звездами наверху он как-то назвал, я и забыл уже. Но фотки классные. Еще пушка там какая-то ржавая стояла, я все из нее стрельнуть хотел, адвокат говорит, это невозможно… Плохо он меня знает, для Самого Богатого Человека В Мире все возможно. Короче, он сказал, со всем этим фоткаться раньше модно было.
Ну сфоткались, фотки классные получились… правда классно тут, вроде и холодрыга такая, и лесочки дохленькие, срам один, и смотреть-то не на что, а так это… ну не знаю… тревожно так, сладко так на душе… вот-вот, вспомнил, за душу берет… Ей-богу, бежать по этому полю хочется, бежать и бежать, за горизонт и дальше… хоть до самых звезд… а были бы крылья, вообще бы полетел… А может, и есть они, крылья-то, только раньше я не замечал никогда, что они есть…
Странно тут так… как будто было это уже со мной когда-то, или даже не со мной, с кем-то до меня, как в прошлой жизни… или это кровь предков моих во мне говорит, не знаю, в Оксфорде говорили что-то такое про генетическую память… Вот память-то эта и проснулась, странная такая тоска, когда хочешь петь – но нет слов, хочешь лететь – а нет крыльев, хочешь чего-то такого… сам не знаешь чего…
Я на адвоката наехал, ну давай, показывай, где тут что есть, где люди-то, где народ, почему не встречают, в ноги барину своему не кланяются? Это я из истории что-то такое помню, что крестьяне барину своему в ноги кланяться должны. Адвокат туда-сюда, нету людей, не видать… Давай мне что-то там про население долдонить, что в каком-то году столько-то населения было, к такому-то году так-то численность сократилась, а теперь нет данных, весь Интернет обшарил, не нашел.
Какой ты, говорю, нахрен, адвокат, крючковорот долбанный… Куда меня, говорю, затащил… Правда дурдом какой-то, а не поместье, города все нахрен в руинах лежат, вокруг все травой поросло, какие там поля,
Адвокат такой говорит, ну пойдемте, мистер Романский, покажу вам дом на Рублевке, там прадед ваш жил. Ну мне хоть на Рублевке, хоть на Хреновке, мне бы где согреться, холодрыга же тут… приехали, там вообще одни развалины, я давай опять на него бочку катить, какого хрена за домом не смотришь, а он такой – это не входит в мои служебные обязанности, предусмотренные договором…
Да пошел ты, я думаю, со своим договором, сунул бы я тебе этот договор сам знаешь куда… Ну вошли мы в дом, что осталось от него, костерок развели, бумажек всяких понабрали на костер, адвокат сказал – книги. Ну мне хоть книги, хоть фиги, один хрен… адвокат давай по сейфам шариться, бумаги всякие смотреть, договора там, ренты, потом такой ко мне подходит… Я как раз музон врубил, в блог зашел, он идет такой, сует мне бумаги какие-то… Вот, говорит, дневник вашего прадедушки, может, вас заинтересует, мистер Романский… Я ему чуть этим дневником в харю не запулил, ты бабки, говорю, ищи, чмо на палочке…
Хотел дневник этот в костер захреначить, потом решил скан снять, как торкнуло что-то – не жги… Короче, отсканировал, вот, выложил в блог. Эй, люди, кто меня знает, кто не знает, может, кто по-русски понимает, переведите, а… Сам-то я дай бог английский освоил…
Ну чмоки, всем пока… Конфетка, тебе привет, что не пишешь, детка? Или с америкосом этим снюхалась? Приеду, убью…
11 апреля 2018 г
Смотрю в серую туманную даль, отчего-то больно сжимается сердце – может, оттого, что больше я эту даль никогда не увижу. Что-то подсказывает мне, что больше я сюда не вернусь – может, то самое сердце, которое ноет, болит, как колет там что-то, как стрела какая-то, и никакие швейцарские микстуры тут не помогут, что бы врачи тут не говорили.
Чувствую – я сюда не вернусь… И могила моя будет где-то там, в туманном Альбионе, на каком-нибудь дорогом кладбище. Но что-то подсказывает мне, что не только я – мои дети и внуки тоже не вернутся сюда…
А что им возвращаться… Сын уже надежно осел в Лондоне, он уже не помнит, что такое – жить в России. Внуки ни слова не понимают по-русски, а кому их учить, сын в разъездах, невестка моя только хлопает глазками – йес, сир… вху ар ю тудэй?
И улыбается… они все улыбаются…
А что им Россия… правильно сын говорит, нечего делать в этой России, мы слишком долго добивались того, чтобы в России было нечего делать. Интересно, сколько здесь осталось людей… Странно, что их все еще нельзя пересчитать по пальцам…
Даже сам себе удивляюсь, как быстро подмял всех под себя – а что удивляться, слишком долго рвал когтями и зубами, слишком долго никого не щадил… Еще в девяностые, когда заказал… Ладно, об этом ни слова… До сих пор кого-то боюсь – хотя мне, самому могущественному человеку в России, бояться нечего…
Россия… кажется, что я ее больше не увижу – даже не потому, что не вернусь, а потому, что России уже не будет. Мы слишком долго добивались, чтобы ее не было.
Я слишком долго добивался того, что имею сейчас, – слишком долго шел к этому, теперь сижу в какой-то растерянности, не знаю, что делать дальше. Завтра в четыре утра самолет, а-где-то-лон-дон-ский-дождь… до-бо-ли-до-кри-ка…