Поле боя
Шрифт:
– Конечно, есть, – твердо сказал Крутов. – Наша цель – снять с народа «печать Сатаны», выйти из кризиса и добиться обновления России без применения зомбирующих генераторов и психотронной техники.
– Это все?
– Этого мало? Я не сильный оратор и никудышный философ, поэтому вряд ли сформулирую российскую идею одним словом, могу сказать лишь то, что чувствую, передать ее суть. Россия – это свобода, личность, сильное народное государство. Или – Отечество, справедливость, достоинство человека.
– Совесть.
Крутов внимательно посмотрел на Тимергалина, лицо которого все время оставалось в тени, не уловил в его голосе насмешки и подтвердил:
– И
– Почему, как вы думаете, выбор Предиктора пал на вас? Я имею в виду, что вы прошли посвящение в Витязи.
– Не знаю, – подумав, признался Крутов, озадаченный осведомленностью собеседника. – Может быть, потому, что я никогда не использовал свои навыки против нормальных добрых людей. Если вы читали русские былины, то должны были заметить, что ни разу меч русского витязя не поднимался для бравады, ради обретения им богатства или престола, ради платы или даже веры, но всегда ради защиты угнетенных и обездоленных. Ради защиты родины, культуры народа в конце концов! Конечно, я не идеальный воин, да и грехов наделал немало, но…
– «Вы молитесь давно своим богам. И ваши боги все прощают вам», – тихо и задумчиво проговорил Тимергалин. – Честно говоря, вы меня удивили, Егор Лукич. Не думал, что полковник службы безопасности может быть искусен в вопросах истории и философии. А насчет былин вы правы. Они создавались веками и отражают статистические закономерности генетических матриц потенциальных возможностей и предрасположенностей русского народа, вполне достойного уважения.
– Спасибо.
– Не за что. И последний вопрос, полковник, как говорится, на засыпку. По-вашему, что происходит?
– Где?
– В стране, в мире в целом.
– Ну… – поскреб в затылке Егор. – Если в тактическом плане, то власть в стране хочет захватить Реввоенсовет. Если в стратегическом, то происходит навязывание России, да и человечеству в целом, несостоятельной концепции развития. Навязывание сатанинской культуры, если хотите.
Тимергалин перестал ходить по камере, несколько секунд смотрел на пленника, покачал головой.
– Браво, Витязь. Будь я на месте Предиктора, я тоже выбрал бы вас. Могу добавить, чтобы вы лучше понимали свое положение: за программой Проекта, осуществляемого Директором на базе Легиона, стоит гораздо более серьезная Программа, которую вы назвали «печатью Сатаны». Я не верю, что вы с ней справитесь, я не верю, что у вас есть хотя бы один шанс из миллиона, но уважаю убежденных в своей правоте. Прощайте, Витязь, пусть удача сопутствует вам.
Что-то зазвенело на полу. Тимергалин повернулся и пошел к двери. Крутов нагнулся, нащупал рукоять ножа, взвесил его в руке, сказал негромко в удаляющуюся спину:
– Зачем вы это делаете? Зачем помогаете врагу?
Тимергалин оглянулся.
– Может быть, хочу освободиться от груза… достичь глубин и высот… может, это мой каприз. Кстати, дети вашей сестры находятся не здесь, а у озера, недалеко от колокольни. Там у Директора Проекта своя экспериментальная клиника. Поторопитесь.
Умар Гасанович исчез, дверь тихо закрылась за ним.
Крутов задумчиво прошелся по камере, вертя в пальцах нож. Визит Тимергалина поверг его в размышления, и хотя он помнил пословицу: когда кошка оплакивает мышь, не принимай этого всерьез, – все же был склонен полагать, что экстрасенс говорил с ним искренне и никаких козней не строил. Оставалось загадкой, что заставило Умара Гасановича пойти на этот шаг, но больше Крутова тревожил тот факт, что Тимергалин слишком многое знал, что считалось тайной среди его врагов. Он знал о существовании Предиктора, группы неординарных людей, пекущихся о благе России, знал, что у Предиктора есть оперативная сеть, называемая Сопротивлением, и знал отдельных исполнителей, входящих в Сопротивление, таких, как Крутов, посвященный в Витязи. Одно это, стань оно достоянием Легиона, могло нанести непоправимый ущерб движению, сорвать Замысел Предиктора, поставить его в безвыходное положение, усилить процесс расползания «печати Сатаны». То, что Тимергалин, похоже, ни с кем не поделился своими знаниями, даже с другом – Джехангиром, говорило и многом. Здесь было о чем поразмышлять.
Прикинув время – около шести часов вечера, Егор проглотил остатки ерофеича, переждал метаморфозы организма, переведенного на высший уровень энергетики, и легко установил трансовый канал ментальной связи с Марией, а через нее и с Елизаветой. Поведав им добытую информацию о местонахождении детей, он услышал новость, что в Осташкове собирается команда для его освобождения, посоветовал переключить внимание на детей, веря, что выберется сам, и несколько секунд держал в мысленных объятиях жену. Контакт был таким плотным, что он буквально телом ощущал ее прикосновение и поцелуй на губах. Уже после того, как канал пси-связи истончился и растаял, Егор послал в эфир слово-мысль-чувство «люблю» и, все еще чувствуя прилив сил и уверенности, зная, что берегиня сделает все, чтобы он не пострадал, энергично принялся выполнять свой план.
Пустота приняла его в себя, как море дельфина, растворила в безмерности и одновременно обострила все чувства, добавив к ним восприятие опасности, «ветра смерти». Крутов подпрыгнул, уцепился пальцами за край стены и одним движением перевалил тело на полуметровой толщины перегородку. Замер, прислушиваясь к тишине подземной тюрьмы, гипнотизируя объектив телекамеры в потолке пещеры, по отсутствию реакции охранников понял, что они либо эту телекамеру не включили, либо не смотрят на экран, и на четвереньках, как обезьяна, бесшумно побежал по стене к выходу из «отстойника».
То, что он увидел у входа в тюремный бункер, его озадачило: все три охранника мирно спали! Один прямо на полу коридора возле первой камеры, второй за пультом монитора контроля и последний у двери. Он, очевидно, уснул сразу же, как только дверь закрылась, поэтому опирался на нее верхней частью тела.
«Тимергалин! – мелькнула мысль. – Ай да экстрасенс! Силен мужик!»
Но время торопило, и Крутов, спрыгнув со стены на пол, быстро подбежал к пульту, окидывая взглядом панель управления техникой «отстойника». Через минуту он разобрался, как открываются и блокируются двери бункеров, снял с одного из охранников мундир, переоделся. Перекрестившись, мысленно произнес: ухожу из жизни, буду через пятнадцать минут, как говорил один йог, – и отключил блокировку двери, начавшей медленно отодвигаться.
После этого вооружился автоматом охранника и приступил к операции отступления, поставив цель – найти детей Лиды и освободить их любой ценой.
ОСТАШКОВ
КОМАНДА СПАСЕНИЯ
Дом Константина, свояка Панкрата, был расположен достаточно удобно с позиций тех, кто в него перебрался. Улочка за Троицким собором, ведущая к берегу озера, в конце которой стояла вместительная хата Константина, оказалась тихой, домики частного сектора города, называвшегося Пимешками, утопали в садах, и летом жить здесь, наверное, было неплохо. Но главным достоинством этого места обитания было то, что усадьба имела скрытый ивовыми зарослями подход к озеру.